– Никуда я не пойду. Мне нужно знать… что это за лекарства, там на полу?
– Одни – чтобы заснуть, другие – чтобы проснуться. Такие вот фокусы. Они помогают мне быть в форме.
Анн попыталась взять его за руку, но он резко отстранился.
– Лоран, ты не можешь здесь оставаться среди этой нищеты, в этой грязи! – воскликнула она.
– Ну так вот представь себе, что эта нищета, эта грязь устраивают меня! – крикнул он в ответ. – Все, что смущает тебя, радует меня! Все, что внушает тебе отвращение, меня возбуждает! Просто друзья, просто жизнь, безо всяких там обещаний, без ложных ужимок. Пустой желудок, зато свободная голова; грязные ноги, зато чистая душа! Чего тебе нужно, Анн? Мы с тобой из разных миров. В отличие от тебя, я не прихожанин храма пристойности. Вбей же себе в башку, что ты представляешь собой то, что я презираю больше всего на свете, – респектабельность, пунктуальность, предусмотрительность, расчетливость… Дерьмо! Жизнь коротка!
Приступ кашля снова сдавил ему горло. Глаза налились кровью, он задыхался.
– Хорошо, – сказала Анн. – Куда бы ты хотел уйти?
– Никуда! Меня не мучают дурацкие сомнения, я живу лишь сегодняшним днем!
– А со мной, вдвоем?
Он ухмыльнулся:
– Вдвоем? Наверное, втроем – с твоим бывшим мужем?
Она подняла руки к лицу и в отчаянии уронила их на колени. Снова он о своем! Непоколебим, как скала.
– Повторяю тебе еще раз, Марк для меня – всего лишь приятель! Пойми же ты это!
– Я давно все понял!
– Не думай о той глупой истории. Допустим, тогда, в ресторане, я была не права. Тебе нужно вернуться в дом.
– Для чего? Здесь есть все, что мне надо. Если мне нужна девчонка, всегда какая-нибудь найдется, среди этих вон подружек.
Анн посмотрела на него в ужасе, будто он плюнул ей в лицо. Задрав подбородок, с полубезумным блеском в глазах, он продолжал ерничать.
– А что ты себе думаешь? Что я живу тут, как монах, целых пятнадцать дней? Настолько в тебя влюбленный, что не смею думать о других? Ты видела девчонок внизу, а? Они красивые, правда? И такие милые, такие ласковые! И молодые, ты слышишь меня, молодые!
В груди у Анн, подобно вскипающему молоку, нарастал гнев.
– Замолчи! – одернула она его резким тоном.
Лоран фыркнул:
– Опять приказываешь! Ты не можешь жить без приказов. Сухая, как теорема, ненужная, как старые занавески!
Она вскинула руку. Нужно заглушить этот полный злобы голос, разом остановить весь этот кошмар. Сейчас она не будет жалеть о том, что врезала ему. Все это мелькнуло у нее в голове яркой вспышкой, а рука тем временем смачно улеглась Лорану на щеку. И Анн бросилась от него, ошарашенного, к выходу. Невероятным, каким-то обезьяним прыжком он опередил ее и, загородив проход, схватил за руки: