— Это правда? — неловко вымолвила Сэм, вид у нее был одновременно ошарашенный и сокрушенный. Очень непрофессионально.
«Да она в меня влюбилась», — совсем не к месту подумал Томас.
— Да, — сказал он.
А может, это случилось раньше.
— Вот почему утром вы первым делом бросились домой.
— Я хотел вам сказать, просто...
В мгновение ока поведение Сэм стало жестким и циничным — профессиональным. Почему-то это расстроило Томаса почти так же, как наставленный на него пистолет.
— Хотел? — спросила она. — Так чего ж не сказал?
«Куда ты подевалась, Сэм?»
— Не знаю, но...
— Так этот тип преподаватель психологии? — фыркнул Дин Хини из-за спины агента Атты. — Напомните мне, чтобы я не отдавал своих детей в Колумбийский университет.
Пистолет, обвинения в его адрес, Сэм — Томас почувствовал приближение сердечного приступа.
— Нейл был моим лучшим другом восемнадцать лет, — пылко произнес он. — Восемнадцать лет! Чего же вы от меня ждали?
— Правильного решения, — сказала агент Атта.
— Значит, сдавать друзей федералам это всегда правильно? И вы еще толкуете о каком-то чертовом кризисе доверия? Нет. Я должен знать наверняка.
Агент Атта достала наручники.
— Скажите честно, агент Атта, — быстро произнес Томас — Если бы федералы гнались за кем-то, кого вы любите, неужели бы вы сразу же выложили им все начистоту?
Похоже, вопрос застал ее врасплох. Атта нервно взглянула на Сэм.
— Осторожно, — предупредил Хини. — Это может быть какая-нибудь заморочная ловушка. Они мастаки.
— Твое мнение, Саманта? — спросила Атта.
Внезапный безрассудный страх, что агент Атта вот-вот прикончит его, охватил Томаса.
«Пистолет, пистолет, настоящий пистолет!» — панически пронеслось у него в голове.
— Думаю, он нам пригодится, — поспешно ответила Сэм. — Он понимает действия Кэссиди, Шелли. И считает, что знает, зачем все это. Он может дать нам мотив — настоящий мотив.
— Мотив?
— Лучше, чем все эти шуты из Центра. [29] Намного лучше.
Большие шоколадно-карие глаза Атты на мгновение задержались на Томасе.
— Говори, — приказала она.
— Это долгая история, — ответил Томас.
— Тогда поедешь со мной, — сказала Атта, засовывая в кобуру свой «глок».