И Гурова, и Крячко Петр Николаевич не только числил в друзьях, но и считал своей лейб-гвардией, преторианцами. Не без оснований. Такая высокая оценка имела ту оборотную сторону, что дела Станиславу и Льву доставались в работу штучные, особенные; на рутинные хватало – хоть не всегда, ох, не всегда – других сотрудников: старательных, толковых, грамотных, но без той печати редкостного таланта, который и позволяет людям достичь в своем деле вершин. В управлении такая «особость», элитность тандема Лев Гуров – Станислав Крячко ни для кого секретом не была, но зависти не вызывала. Во-первых – чему завидовать? Тому, что самая головоломная работа, самые сложные, часто опасные оперативные заморочки неизменно сваливаются на головы двух друзей? Так далеко не всем такая «барская милость» по вкусу! А во-вторых, была у Гурова излюбленная присказка для тех редких случаев, когда начинал Лев чувствовать непонимание их «привилегированного положения» со стороны некоторых молодых оперов: «Не разбегайся, прыгай!» Прояви, дружок, себя в деле, покажи себя асом сыскной работы – и будут тебе наши со Станиславом «привилегии» по полной программе.
– Значит, говоришь, Верочку озадачивать ее непосредственной работой не стал, а лично, – Крячко сделал подчеркивающий последнее слово плавный жест здоровой рукой, – в наш с тобой уютный уголок? Ну-ну…
Верочкой звали очаровательную секретаршу Петра Николаевича, немного и чисто платонически во Льва влюбленную. А несколько нестандартная реакция друзей на вроде бы самую банальнейшую вещь – зашел начальник к подчиненному в кабинет – объяснялась просто. Когда люди так долго работают вместе, да при этом еще прекрасно друг к другу относятся, у них вырабатывается что-то вроде «телепатического контакта». Никакой мистики здесь нет, а есть сложившиеся ритуалы встреч, приветствий, прощаний, тех или иных специфических словечек – словом, тончайшая сеть общения, узелки которой сознательно уже не ощущаются. Плюс также подсознательно воспринимаемые и анализируемые оттенки голоса, походки, жестов… да хоть бы дыхания! Что-то подобное можно видеть у немолодых, сжившихся и счастливых супружеских пар. Да если еще перемножить это на профессиональную цепкую наблюдательность… Ясно, что можно хоть в цирке с психологическими этюдами в стиле Вольфа Мессинга выступать, если, как иногда говаривал в раздражении Петр Николаевич Орлов, «нас всех троих из органов попрут. За тупость и профнепригодность!»
И так уж сложилось, что если пообщаться со своими гвардейцами генерал Орлов собирался по поводу достаточно обычному – скажем, обсудить текучку, рабочие моменты дела, то вызывала Гурова, Крячко или обоих сразу к Петру в кабинет та самая очаровательная Верочка по «внутряшке». Если же повод был не совсем обычный, чаще всего малоприятный и связанный с заморочками, генерал звонил друзьям самостоятельно. Ну, а если он лично посещал их рабочее место – значит, произошло что-то экстраординарное, запахло жареным. Римские полководцы в таких ситуациях говорили: «Дошел черед и до триариев!»