– А может, тебе действительно лучше бросить меня и начать новую жизнь!
– Может быть. Только мне невыносим вид любимого человека, который умирает прямо у меня на глазах. Да в мире и без тебя полно отчаявшихся людей. И я не позволю этим стервятникам заклевать тебя до смерти, я помогу тебе – только веди себя, как взрослый человек, ты же не мешок с костями! – Он встал и прошелся по комнате. – Не просто же так я тебя встретил, во всяком случае не для того, чтобы ты тут умирала у меня на руках. Из тебя же душа прочь летит, как дым из трубы!
Она вскочила, подошла к окну и заговорила:
– Конечно, я им не позволю себя растерзать! И никогда они меня не убедят в том, что все прекрасное, что было между нами – это сплошной грех и грязь! Если я им сейчас покорюсь, они меня на всю жизнь сломают… О боже, да как же я устала! Я больше не могу!
Он тоже вскочил из кресла и резко заговорил:
– Пойдем сегодня поужинаем. В «Катти Грилл» всегда тепло и уютно.
Они вышли на улицу – дождь уже прекратился, они пошли пешком мимо университета – он заметил, как она украдкой посмотрела на окна и сразу осунулась и опустила голову.
Он проскрежетал: «Тебя что-то просто с ума сводит. Что теперь случилось? Опять страшно?»
– Мой преподаватель живет вон за теми окнами. Если он нас сейчас увидит, мне конец.
– Ну знаешь, мне это совсем не нравится, мы еще ползком должны под окнами просачиваться, и головы в грязь зарывать при малейшем шорохе, да? Нет, это не для меня!
– Но я-то не могу иначе!
– Надо попытаться! Мне-то какое дело до всех этих мерзавцев?
– Зато я полностью у них в руках.
С кислой миной он пошел дальше, потом сказал, не оборачиваясь: «Я не позволю себя вовлечь в ваши дикие провинциальные дрязги!»
Григ не ответила. Кельвин очень надеялся, что когда они придут в ресторан, она хотя бы пойдет причешет волосы.
Она выпила бокал кларета и цвет вернулся на ее лицо.
Она спросила: «А что ты писал в Крок Бэй?»
– Ну… пока рано об этом говорить.
– Может, ты просто мне не хочешь ничего об этом рассказывать?
– Я об этом пока никому не хочу рассказывать.
Она вложила руку в его ладонь – теперь она уже потеплела.
– Но я хочу все знать о том, что ты делаешь.
– Когда-нибудь я тебе обязательно все расскажу.
Присмотревшись, он заметил, что на ее губах снова заиграла улыбка, потусторонняя, как бы не принадлежащая ей, и преисполнился радостью, но вспомнив о том, что скоро должен покинуть Колдминстер и оставить ее одну, загрустил.
Она прошептала: «Нам скоро пора будет уходить. Я сегодня обещала пораньше прийти домой. Маргарет будет звонить, и спросит, где я была, если к тому времени меня еще не будет дома».