Глава седьмая
Никто не мог не признать заслуг академика Бахуса,
но тем не менее такое интимное торжество как день
рождения праздновался приватно в самой многокомнатной
квартире именинника. Празднование было
настолько приватным, что сколько-нибудь значительные
официальные лица академии и вовсе отсутствовали
за исключением тех академиков, которые на правах
личной преданности всегда сопутствовали великому
человеку, чья лопатоѕобразная борода и сверлящий
взгляд давно уже глядели на читателей всех биографи
ческих справочников с суровой ответственностью
почти правительственного обличия. Крестьянское лицо
академика было внимательноѕтребовательным, а
слегка раскосые глаза являли собой источник преданной
энергии той государственной систему, которая давно
определила путь всех будущих людей государственного
масштаба: сначала преданность, а затем все остальное.
Разнобой академических конфессий тоже не был
представлен за столом имененника, академики старого
закала как Вернадский и Зелинский и вовсе
сторонились Бахуса, молча взирая на его залихватские
выступления на заседаниях совместных отделений и
хмуро опуская глаза в моменты длящихся слезой
преданности здравиц правительству и вождю,
произносимых Бахусом с особой формой пришептывания
и пришлепывания губами.
Однако не ответить на приглашение Бахуса ни
Васенин, ни Кобцев не могли. Слишком многих из своих
сотрудников отдела, пострадавших от усердия Бахуса в
отношении Шпитального предстояло отстаивать, чтобы
не уволить в чистую. Кроме того, дочь Бахуса, “грузная
Натали”,прозванная за присадистость свой фигуры,
передавшая приглашение Васенину и Кобцеву с
очаровательной улыбкой еще молодой кобры, тепло
намекнула приглашенным, что неофициальность приг-
лашения “компенсируется молодежным составом” приглашенных,
так как “отец терпеть не может
стариковѕакадемиков”, что должно было означать, что
приглашенные эта та часть научной молодежи, что по
мнению Бахуса и составит будущее новой пролетарской
науки нашей Родины. И действительно, за длинными
столами, расставленными по всей квартире, сидела
только научная молодежь и не только из Ленинграда и
Харькова. За столами сидели не только физики, но и
химики, уже заявившие о себе своими научными
достижениями и за рубежом, разумеется, не самостоятельно,
но под руководством таких академиков как
Иоффе, Курнаков, Зелинский и других, менее маститых
светил науки. Все это были молодые люди, вскормленные
со стола Бахуса и ненавязчиво начавшие свою