— Он спас мне жизнь, — сказал я. — И обещал уволиться из пиратов. Бабка, да опусти ты мушкет!
Бабка все так же держала палец на спуске, а дуло — на уровне Питерова желудка. Мистрис Гэмидж была женщиной неспешных решений.
— Какой вы веры, мистер? — спросила она наконец.
— Христианской, мистрис. В магометанство меня не обратили: я не сторонник многоженства и не противник свинины.
— Это не ответ, — сурово сказала моя бабка.
— Ах, вы, наверное, насчет здешних споров о тридцати девяти статьях [11] и о том, где стоять алтарю? Увы, мистрис, скитаясь так далеко от родины…
— Я к тому — не скрытый ли вы католик? — неумолимо допрашивала бабка.
— Католики-французы однажды сбросили меня в море по подозрению, что я гугенот, — объяснил Джойс. — Думали этим умилостивить бурю. Но вышла ошибка: буря не унялась и они утонули. А меня, представьте, спасли нечестивцы турки.
Бабка наконец опустила мушкет.
— Ступайте в дом, — сказала она помягче. — Когда в деревню то и дело врываются аммонитяне [12], поневоле и женщина берется за мушкет. Бэк, дай гостю умыться!
Не всякого впустила бы в дом мистрис Гэмидж, не всякого усадила бы за стол. Бабка моя ужас какая гордая и проницательная — недаром полдеревни убеждено, что она ведьма. Пока Питер ел, бабка молчала. Лишь когда он не без сожаления отодвинул пустую миску, бабка строжайшим образом допросила гостя, не является ли он барровистом, фамилистом или социнистом… ей-богу, не упомню всех сект, которые она знает. Питер тактично отвечал, что ему, бедному грешнику, недосуг было в церковь ходить.
— Языческое капище — вот что такое церковь, — сверкнула глазами бабка. — Ибо сказано: в сердце своем возведите храм, и где двое из вас, там буду Я Третий!
— Великолепно сказано, — нашелся Джойс. — Кстати, не нужен ли вам третий… словом, третий работник?
— Не знаю, как посмотрят хозяева манора. Кроме того, мистер, способны ли вы крестьянствовать? Ведь это не шпагой тыкать во все стороны. Пьянства, богохульства, плясок и игрищ, знайте, я не потерплю.
Питер на это лишь благочестиво возвел очи горе. Удивительно, как он умел попасть бабке в тон! После краткой молитвы та простерла свое благоволение до того, что отпустила его отдохнуть на сеновал, приказав там снять с себя тряпье, дабы она могла лично убедиться, что в одежде мистера нет вшей.
— Признаюсь тебе, Бэк: бабка твоя произвела на меня впечатление, — болтал Питер, разлегшись на сене. — Будь она помоложе, уж я ее с божьей помощью отвлек бы от барровистов, фамилистов, и как их там.
— Она не хочет замуж, — сказал я, усмехнувшись при мысли, что за моей бабкой можно ухаживать. — А женихи нашлись бы. Сам Патридж…