— Что случилось, Андрюша?
Вспышка Мезенцева не прошла бесследно. Полковскому неожиданно вспоминалось какое-нибудь колкое слово, и тогда он начинал сомневаться, сможет ли помочь штурману.
— Ничего, чепуха, — уклончиво ответил Полковский.
Вера еще больше встревожилась и стала укладывать детей спать.
Полковский слышал, как в ванной полилась вода из крана, как Витя фыркнул, а Иринка, не любившая умываться, захныкала.
Потом в детской послышались веселая возня, смех, и донесся милый голос Веры:
— Не шалите, дети.
И Андрей вдруг подумал, что он обладает несметным богатством — счастьем и любовью бесконечно дорогих людей.
Гнев Мезенцева, его обидные упреки потускнели, казались мелочными; и неприятный осадок растворился в огромном чувстве радости и покоя.
В коридоре послышались шаги Веры — ритмичный стук каблуков. Полковский встал и, улыбаясь, пошел ей навстречу.
— Мне говорят, что я не моряк, а пастырь церковный, — сказал он и рассмеялся.
Вера сразу почувствовала перемену в настроении лужа и ответила ему улыбкой, открывшей ее белые зубы.
— Ты мой хороший, — провела она рукой по его лбу и волосам. — Мне казалось, что твой рейс тянется бесконечно. А теперь мне хорошо… Хочешь чаю?
— Да, — ответил он, не подумав.
Няня уже спала, и они вдвоем стали кипятить чай, хотя обоим не хотелось пить.
— Верочка, ты знаешь Птаху? Юру, Юрия Васильевича?
— Да, — недоумевая, ответила Вера, разливая чай. — Ты о нем часто говорил.
Полковский рассказал ей все, что произошло, не утаив и о вспышке Мезенцева.
— Мне так хочется поднять юношу, — закончил он, — помочь ему, увидеть его счастливым. Ведь в нем так много творческих сил.
— Конечно, Андрюша, надо помочь.
— Я попытаюсь примирить их. Правда, это странная роль для капитана, но это между нами.
— Родной мой, не стыдись доброты, — сказала Вера, сжав ладонями его лицо и близко глядя ему в глаза. — Могу ли я быть чем-нибудь полезной?
— Да, — подумав, ответил Полковский. — Но при Юре и Лоре не показывай вида, что ты знаешь, в чем дело.
Перед сном Полковский вспомнил:
— Да, Верочка, Мезенцев обед заказал на воскресенье.
Дни, когда Полковский был на берегу, проходили в радостном труде и отдыхе.
Он вставал в шесть утра, на цыпочках ходил по коврам спальни, чтобы не разбудить Веру, сладко спавшую с откинутой в сторону голой рукой, потом принимал холодный душ и, свежий, бодрый, садился за письменный стол. Няня Даша приносила ему чай и бесшумно исчезала из комнаты.
В доме все просыпались в восемь. В столовой раздавались голоса Иринки, Вити. Няня Даша накрывала к завтраку.
В восемь Вера стучала к Полковскому: