Тишина.
Лишь ветер свистит в трубе.
В квартире не было ни души. Теперь Малкольм был в этом уверен. Пусто.
Но он не мог рисковать.
Он легонько толкнул следующую дверь. Спальня. В ней горел свет. Неубранная кровать, комодик, гардероб, по стенам плакаты с изображением лоснящихся геев, больше ничего.
В других комнатах также было пусто: еще одна спальня, поменьше, почти как собачья конура, еще одна кладовка, превращенная в настоящую темницу: обои с рисунком «каменная стена», свисающие со стен наручники на длинных цепях и старое зубоврачебное кресло с кожаными ремнями и другими причинадалами садо-мазохистского толка.
Малкольм огляделся, потом снова вышел в коридор. По-прежнему ни звука. Малкольм решил, что, если бы что-нибудь ему угрожало, он бы уже это понял.
Но все же осторожность не помешает.
А тем более в такой ситуации.
Осторожность не повредит.
Оставалась еще одна дверь, в конце коридора. Это была стеклянная дверь, рама была выкрашена зеленым. Увидеть ничего было нельзя, потому что с обратной стороны висели занавески.
Ох уж эти двери.
Малкольм словно застыл. Если сейчас, сейчас с ним что-нибудь случится…
Что ждет его за этой дверью?
Малкольм подошел к двери, остановился и прислушался. Ни звука.
Он подошел еще ближе. Снова прислушался. Еще три шага, и он достиг двери.
Он приложил ухо к замочной скважине, закрыл глаза и весь обратился в слух.
Тишина.
Малкольм убрал фонарик и крепко сжал в руке нож.
Он взялся за дверную ручку и начал отсчет…
Десять.
Девять.
Восемь.
Семь.
Шесть.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Один.
Пора!
Малкольм повернул дверную ручку. Раздался громкий металлический щелчок – рассудив, что ему и без этого есть о чем волноваться, он даже не обратил на него внимания. Он повернул ручку до упора, толкнул дверь – и замер.
Выстрелов не последовало.
Он не услышал и хриплых голосов, говорящих: «Заходи, браток, мы давно тебя поджидаем» или «Без глупостей, ты у нас на прицеле». Ничего такого не было. Просто тишина.
Малкольм раскрыл дверь пошире, пока наконец не увидел, что за ней скрывалось.
Это была гостиная, из которой открывался вид в сад через французское окно высотой во всю стену. По обеим сторонам окна были старые, но все еще яркие занавеси. Огороженный стеной сад давно не видал садовника. На дереве заливалась какая-то пташка.
Малкольм вошел в комнату. На полу валялись большие круглые подушки. Возле кофейного столика был постелен круглый розовый коврик. На стенах плакаты с геями. На тумбочке, покрытой серым фетром, стояла стереосистема с двумя динамиками. Рядом был шкафчик с двумя полками, заваленный папками.