Окончательно пообвыкнув к полумраку, Полинке стало хорошо видно лицо Анны-Унны. И странное дело, чем дольше она смотрела на нее, тем больше ей казалось, что это вовсе не та страшная старуха, точнее не совсем как бы та. Сейчас Полинка видела несколько другое лицо. Ей показалось, что в профиле старухи есть что-то правильное и… даже красивое. Высокий лоб, аккуратный нос, упрямый, волевой подбородок. Полинка где-то в книжках или в кинофильмах уже видела подобные лица. Она даже попробовала представить, какой была Анна-Унна в молодости. И выходило, что если бы не этот впалый безгубый рот, чрезмерная худоба и грубо остриженные волосы, то Анна-Унна была бы вполне приятной, даже красивой… И вдруг она вспомнила свой детский полет, цветы, красивую женщину вот с таким же… высоким лбом, аккуратным, правильным носом!..
Посидев так несколько минут, ошалевшая Полинка решила уходить и уже привстала, как свечка, что стояла в руках покойницы, защелкала, огонек заметался, точно от сквозняка и, выпустив беленький хвостик, погас. Поднялась одна из старушек, вытащила из пальцев Анны-Унны коротенькую, потухшую свечку и, взяв новую, потянулась к изголовью, чтобы зажечь ее от горевших. В этот момент так получилось, что сложенные руки у покойной распались, одна из них сползла вниз и повисла, бледно светясь в полумраке. Успокоившаяся было Полинка вздрогнула. Она смотрела на длинные, с толстыми суставами пальцы, которые были так сложены, что прямым был только указательный палец, а остальные чуть согнуты. Через секунду у Полинки побежали по спине мурашки. Ей стало казаться, что этот палец на что-то показывает.
Но главное вспомнилось, что такое уже было.
Не успела она как следует вспомнить, как старушка разожгла новую свечку и опять сложила руки покойной. Но как только она села на лавку, рука снова сползла вниз, показывая пальцем на угол.
Теперь озноб прошиб Полинку не на шутку. Она четко вспомнила, как это уже было…
А было это два года назад. Васька Щеглов тогдашний конюх спьяну, не специально сшиб своей телегой Анну-Унну, когда та выходила из ворот. У старушки оказалась переломана нога и несколько ребер. Пролежала бедная все лето. Болела тяжело.
Полинка и так–то нет-нет да сбегает к старушке, снесет ей гостинцы от матери, в основном стряпню да сметану с вареньем, а тут такое дело, что пришлось ходить чаще.
Из всех деревенских ребят только она и ходила в эту страшную избушку. Многие взрослые, не говоря о детях, даже сам конный двор далеко обходили стороной, а уж внутрь войти – никогда. Поэтому девочки отказывались играть и дружить с Полинкой. Дразнили ее дикаркой. И вся деревня с недоумением и настороженностью поглядывала на бойкую, черноглазую девчушку – единственную дочь Прокопия Гайданова. Люди шушукались между собой, отмечая, как она не похожа на родителей – ни ликом, ни манерами, ни бойкостью.