— Я неплохой интуитист, — сказал Егор, переступая через очередную гирлянду светящихся подводных цветов. — По крайней мере, специализировался раньше, да и здесь пробовал… Странное дело: на Ненаглядной все время получается зеркальный эффект. Я чувствую опасность, но вижу… себя или друзей. Значит, причину все-таки надо искать в нас самих… Экологическая несовместимость, о которой все толковали, — самое простое… Может, есть более высокие уровни общения с мирами, влияния на них? Скажем, эстетический? Наш друг Антуан перед смертью то ли шутил, то ли предупреждал: «Я знаю женщин… Мы ей просто не понравились».
— Это слишком, — улыбнулась Этери. — Отвлеченно и уж очень абстрактно: нравится, не нравится…
— Разумеется, — согласился Егор. — Конкретных загадок чересчур много, чтобы объяснять их общими суждениями. Вот еще пример таковой. С одной стороны, таинственная стерилизация. С другой, заметьте, ни один ребенок от злоключений планеты не пострадал, в том числе и от пандемии… Одно знаю наверняка: после «принудительной побудки» у меня напрочь пропало ощущение опасности. По-видимому, все же что-то сдвинулось, изменилось. В лучшую сторону, разумеется.
— Как вы сказали? — засмеялась Этери и нараспев повторила: — При-ну-дительная побудка?.. Но зачем? Зачем нас будить кому бы там ни было?
Егор хотел ответить сакраментальным «не знаю», однако его внимание привлекла непривычно молчаливая толпа, собравшаяся возле одной из прогулочных яхт. Недавний прилив оставил ее на песке шагах в тридцати от воды.
Янин, Илья и Славик, которые шли впереди, тоже остановились.
От толпы отделился парень в олимпийском тренировочном костюме, подошел к ним.
— Среди вас нет врача? — спросил он. — Там с девчонкой неладно.
— Что произошло? — Илья выступил вперед.
— Не знаем. — Парень пожал плечами. — Мы с утра работали, молодежно-спортивный лагерь. Берег убирали. Вдруг наши девочки зовут: посмотрите, мол, что с ней… Ее, кажется, Таней зовут или Геленой. Она из местных…
Илья поспешил к яхте. Еще издали он услышал негромкий, срывающийся голосок, который возвысился на слове «торопитесь» и оборвался.
— Пропустите врача, — сказал кто-то из толпы, кажется, все тот же парень-спортсмен.
Девушка держалась за борт яхты, неудобно вывернув руки и изогнув спину. Голова ее запрокинулась, серебристо-черные волосы рассыпались, глаза были полуприкрыты.
«Сумеречное состояние, — сразу определил Илья. — Она в оцепенении, ничего не чувствует».
— Давно в трансе? — спросил он окружающих.
— Полчаса, не больше, — ответила пожилая женщина с гор дым и тонким лицом. На ней тоже был олимпийский костюм. — Помогала моим девочкам сжигать сухие водоросли. Затем отошла в сторонку… Ей сделалось плохо… Теперь вот прорицает… Девушка вдруг снова вздрогнула, выпрямилась, будто тело ее испытало нечто вроде удара тока, заговорила: