Надо прощать своим врагам,
но не раньше, чем они повешены
Г. Гейне
АЛЕКСАНДРУ ПЕЧЕРСКОМУ
герою восстания в концлагере Собибор
В столярной – острый запах лака и древесной стружки. За стенами мастерской настырный осенний дождь сечет землю, утоптанную тысячами ног. Утром прошла колонна еще одного транспорта. Из этого транспорта оставили в живых только ювелира, портного и с десяток молодых женщин и детей.
На складе сложили новую пирамиду чемоданов. Выросла еще одна груда одежды. Прибавилось несколько пар костылей и блестящий никелированными частями ножной протез…
Две недели назад, в начале октября 1943 года, таким же транспортом привезли сюда Александра. Пока гитлеровцы хлопотали у головного вагона, шеренги новоприбывших обходила команда людей в полосатой арестантской одежде. Под надзором солдат они отбирали чемоданы и укладывали их на телегу. У Александра ничего не было. Еще в Минске у него отобрали все, даже сапоги и шинель.
Один из команды, проходя мимо Александра, успел шепнуть:
«Запомни, ты столяр!»
Когда переводчик вызывал специалистов, Александр назвался столяром. Его отвели в барак. Потом определили в мастерскую к Науму Григорьевичу – настоящему краснодеревщику.
Уже на второй день стало ясно, что представляет собой лагерь.
– Настоящий караван-сарай. Только выход из него один – к аллаху! – сказал Александру кавказец Али, «старожил» лагеря.
– А может быть, нам еще рано к аллаху?
– Правда твоя. Спешить туда не надо. У нас говорят: «Кого отнесли на кладбище, того обратно не принесут».
– Долго будут нас держать в мастерских?
– Я здесь месяц. Еще на столько же работы хватит.- Али показал насечку по металлу, которую он выполнял для какого-то начальства. – Потом отправят туда…- Он кивнул в окно на приземистое здание, к которому вела мощенная битым кирпичом дорога. – Видишь? На газ дорога.
– Вижу, – тихо ответил Александр. – Да-а… Тут подумать надо…
– Думай скорей. Здесь час за день считать надо. И не забывай, чему тебя учили. – Али потрогал темневшие на гимнастерке Александра следы от погон.