— Ты что, Агату Кристи не читала? — удивилась Кей.
— Кто такая Агата Кристи? — спросила Адела.
— Адела, лапочка! — сказала Билл. Смидли фыркнул.
— Глупая гусыня, — буркнул он.
Адела метнула на деверя взгляд, который его едва не испепелил.
— Это ты, ты — беглый каторжник, обзываешь меня глупой гусыней!
Смидли не остался в долгу.
— А ты как смеешь называть меня беглым каторжником?
— Я называю тебя беглым каторжником, потому что ты и есть беглый каторжник! Разве тебя полиция не разыскивает?
— Нет, полиция меня не разыскивает.
— Остается посочувствовать полицейским, — притворно вздохнула Адела. — Представляю, каково им.
Смидли надулся.
— Адела, мне не нравится твой тон.
— А мне плевать.
— В самом деле?
— Напрасно, Адела, — вмешалась Билл. — Смидли теперь не тот, кем был до сих пор.
— Не понимаю.
— Все очень просто.
Вошел Джо. Он посмотрел отведенную ему комнату, выслушал историю спортивного подвига лорда Тофема и теперь планировал выйти в сад и снова пообщаться с природой, хотя и не рассчитывал на то, что она исцелит его раны. Его депрессия не проходила. Равнодушным взором обозрев Садовую комнату, он обратил внимание на то, что здесь происходит важная дискуссия, но не выказал ни малейшей заинтересованности во внутренних делах обитателей дома и направился к двери на террасу. На пороге его остановил властный голос Билл.
— Вчера Смидли не являлся обладателем дневника покойной Кармен Флорес. Сегодня он таковым является. Любая студия в Голливуде отхватит его с руками.
Смидли подхватил тему:
— Я вчера переговорил по телефону с «Колоссал-Эксвизит». Они предложили пятьдесят тысяч.
— Пятьдесят тысяч! — выдохнула Адела.
— Пятьдесят, — подтвердил Смидли. Адела медленно поднялась.
— Ты хочешь сказать, что они… готовы заплатить тебе пятьдесят тысяч долларов?
— Пятьдесят тысяч долларов, — эхом отозвался Смидли. Джо развернулся к дивану и рухнул на него. Голова у него пошла кругом. В ушах зазвучала музыка небесных сфер.
— Ты согласился? — спросила Билл.
— Пока нет. Надо прощупать рынок. У меня серьезные виды на «Медулла-Облонгата-Глутц».
— Но меньше пятидесяти брать нельзя.
— Само собой, — откликнулся Смидли. Он вытащил из кармана дневник и почтительно посмотрел на него.
— Ну не фантастика ли — такая невидная книжонка, а стоит целых пятьдесят штук!
— Должно быть, взрывная штука. Ты успел почитать?
— Не удалось. Писано по-испански.
— Плохо.
— Ничего страшного, — успокоил ее Смидли, во всем умевший увидеть светлую сторону. — У Лулабель Махафии — вниз по дороге — есть садовник-мексиканец. Я к нему зайду и попрошу перевести, мы с ним приятели. Он меня как-то угостил мексиканским пойлом, забыл, как называется, от него крыша едет.