— Есть ход — средний вперед.
Огромный подводный корабль водоизмещением пятьдесят тысяч тонн заложил почти самолетный вираж, одновременно опуская нос в «подводном» пикировании. Только таким отчаянным маневром можно было сейчас уйти от преследования. Огромная туша атомного подводного крейсера сейчас уклонялась от преследующих ее противолодочных кораблей с легкостью балерины — но чего это стоило!
— Глубина под нами — два километра двести тридцать метров, — сообщил штурман Строгов. — Рискованно… Такие маневры грозят потерей плавучести.
— Знаю, выбора нет.
Капитан Славин находился в центральном посту уже третьи сутки подряд. Уже несколько раз тяжелый атомный подводный крейсер был на грани обнаружения, и все это время ему удавалось уклоняться от акустического контакта. Теперь, похоже, американцы взялись за них всерьез.
В гидроакустическом посту гидроакустик, по привычке придерживая наушники, тревожно всматривался в развертку на экране своего комплекса. Пляшущие по дисплею светящиеся ломаные линии чем-то напоминали электрокардиограмму.
— Внимание, шум винтов по левому борту! Пеленг триста, идет на нас! По-моему, «Орлей Берк»!
Час от часу не легче…
— Командир, слышу стадо китов, удаление десять миль к зюйд-осту!
— Курс — на китов!
Лодка снова выполнила крутой разворот, ложась на новый курс, в ее стальном нутре люди уже привычно схватились за многочисленные скобы и поручни. Русская атомная субмарина развила подводный ход в тридцать два узла, и это был еще не предел для ее уникальных реакторов. А на поверхности воды, форсируя турбины, за русской подлодкой мчались два корабля типа «Орлей Берк». Разница заключалась в том, что американский эсминец при полном водоизмещении в девять тысяч тонн выдавал тридцатиузловой ход, а модернизированная «Акула», превосходящая его по массе более чем в пять раз, спокойно шла на тридцати двух узлах, да еще и могла прибавить скорость! Правда, на такой скорости повышалось гидродинамическое сопротивление воды и очень сильно возрастала шумность, но командир подводного авианосца сейчас решил сыграть именно на этом.
В центральном посту капитан Славин напряженно следил за показаниями приборов, слушая постоянные доклады гидроакустиков.
— Шум винтов на кормовых углах, дистанция семь кабельтовых! Шумы приближаются. Шум винтов справа по носу, эсминец идет нам наперерез!
— Рулевой, лево руля! — тут же скомандовал капитан Славин.
— Есть лево руля!
Огромный подводный крейсер снова заложил «подводный вираж». Лодка опасно накренилась на левый борт, еще немного, и она может просто рухнуть на глубину, потеряв плавучесть. Тогда гигантское давление многокилометровых океанских глубин сомнет сверхпрочный корпус подводного атомохода, словно яичную скорлупу.