— Позвольте узнать, для чего? Обычно мне не поручают роль няньки при детях.
— Я использую вас в любой должности, какую пожелаю, Форрестер. Или вы забыли свое место?
— Нет, сэр, — с откровенной злобой ответил Колтер. — Я в вашем распоряжении, милорд.
— Попрошу вас помнить об этом! — бросил Аргайлл.
Надутый Колтер провел день, напиваясь в офицерской столовой, а когда настал вечер, направился по Ройял-Майл к Килмарнок-Хаусу, где занимал уютные покои.
Поездка от рыбацкого домика на север была неспешной, поскольку им предстояло добраться до Лонгмайра только к четырнадцатому числу. У компании было полно времени.
Робби и Роксана, окруженные всадниками, ехали медленным шагом. Стояли великолепные весенние дни, солнце пригревало, политические разногласия в Эдинбурге и Лондоне казались невероятно далекими среди этой спокойной красоты шотландских пейзажей. Роксана ехала в своем мальчишеском костюме. Ее короткие волосы отливали на солнце золотом. Она и Робби без конца обменивались счастливыми улыбками.
Едва они покинули Чевиот-Хиллз, их перехватил запыхавшийся посланец Джонни, и прежде чем он успел докончить свой невеселый отчет, Роксана послала коня в галоп. Робби немедленно последовал за ней и попробовал утешить ее, но она, взбешенная, яростно сбросила его руку. Он попытался схватиться за поводья ее лошади, чтобы остановить ее и поговорить.
— Прочь! — закричала она, ударив его хлыстом. — Я не хочу тебя видеть!
Она подстегнула коня и поскакала вперед, но Робби догнал ее и убедил остановиться.
Что мог сказать ей Робби? Чем мог унять ее страхи и угрызения совести? Она не знала, какова судьба ее детей. Где они? Напуганы ли? У кого сейчас находятся? Она винила себя за то, что не была с ними в тяжелый момент их жизни. А по мере того как шло время, стала винить Робби за то, что он подверг ее такому испытанию.
Женщине никогда не стоит безоглядно влюбляться, потому что мужчины всегда разбавляют чистоту этого чувства своей потребностью во власти или желанием взять верх над соперником, неизменным стремлением захватить и победить любой ценой. Ей следовало бы давно усвоить этот урок и не поддаваться желанию быть с Робби. Она остерегала себя в те моменты просветления, когда Робби Карр не держал ее в своих объятиях, но если из-за него что-то случится с детьми, она никогда не простит себя. Никогда!
— Прошу тебя, Господи, — молилась она, — пожалуйста, спаси моих детей!
Письмо Джонни было написано сразу после разговора с Амелией. Он уверял Роксану, что детям ничего не грозит. Однако дорога была так длинна, что тревоги Роксаны росли, как и неприязнь к Робби. Только веселый гомон в доме Джонни принес ей облегчение. Взлетев по ступенькам, она бросилась на звуки знакомого шума.