К большому его удивлению, Агеда, в оранжевом халате, сидела у приемника.
— Садись, — сказала она и милостиво ему улыбнулась.
Она очень старательно ловила какую-то волну; резкой струей врывалась музыка, потом — пи-и-и — треск — «…écouterez maintenant»[3] — «наши войска продолжают наступление в секторе…».
— Оставь так! — крикнул Авель. — Сводка!
Она не обратила внимания, как будто он ничего и не сказал. На часах с кукушкой было полвосьмого; Авель проверил по своим.
— Спешат на две минуты, — сказала Агеда.
Авель удивленно на нее посмотрел, подумал немного и решил вести себя так, как будто он действительно ничего не говорил.
— Они передают сводку, — сообщил он. — Я думаю, сегодня были большие бои…
— Война… — вздохнула Агеда, оборачиваясь к нему. — Вечно одна война. Да, Филомена права, тебя следовало бы держать взаперти.
Она устало улыбнулась и протянула ему флакон.
— Хочешь смочить волосы?
Авель собирался отказаться, но Агеда его опередила. Она налила одеколону себе на ладонь и провела рукой по его лицу и волосам.
— Нравится? — спросила она.
У Авеля, против воли, раздулись ноздри.
— Очень хорошо пахнет, спасибо.
Ему очень хотелось уйти, но что-то тут у нее было неладно — стоило разобраться.
Агеда поймала одну из барселонских станций (в приемнике загудело) и принялась водить гребенкой с серебряной ручкой по густым волосам.
Какой-то липкий вальс внезапно прервал молчание, и Агеда прикрутила приемник, чтобы не помешать матери.
— Вот, — прошептала она.
Авель стоял перед ней, ему было неловко, очень хотелось уйти, и в то же время он чувствовал, что тут что-то нечисто.
«…нашу ежедневную передачу для молодых девиц „Секреты красоты“».
Вязкий женский голос заполнил комнату, и Авелю стало совсем не по себе.
— Поймай лучше сводку, — попросил он.
— Не мешай.
— Ну на минутку! Она недолго будет, а потом ты…
— Сказано тебе, не мешай.
Авель взял ножнички с туалета и с презрительным видом остриг себе ноготь.
— Не понимаю, что тут для тебя интересного, — буркнул он.
Дикторша сообщала какие-то рецепты против головной боли и раздражения кожи:
«…сто граммов девяностопроцентного спирта. Сто граммов девяностопроцентного спирта. Лимонная эссенция. Ли-мон-ная…»
— Чепуха какая-то, — ехидно сказал Авель. — Чепуха, и все.
— Т-с-с!
Под ногтями было много грязи, Авель яростно принялся их чистить.
— Средства от сыпи! — ворчал он. — Интересно, на что тебе…
— Замолчишь ты, господи! Пошел бы куда-нибудь…
Авель надел на босую ногу соскользнувшую туфлю и пошел к дверям; у порога он обернулся и нерешительно стоял, не зная — идти ему или нет.