Километр двести. Подъем вроде стал менее крутым. Дай-то бог…
Так что Дима Камбур прав: Юля замечательный человек. Но ее поведение – это не только шелуха и макияж. Это еще и неверие в него, Костю. А может, и пренебрежение. Что ж, он дал повод. Но как доказать ей обратное? Что сделать, чтобы она поверила в него? Любит же он ее, любит!
И, несмотря ни на что, он надеялся, что Юля приедет в Термез на его выход. Надеялся, потому что знал, как со всего Союза летят, едут к солдатам и офицерам жены, матери, невесты. Хотелось: может, простится? Может, что-то шевельнется в душе?
Нет, чуда не произошло, Юля осталась самой собой. Так что все, что якобы происходило между ними в Термезе, – это все придумано, это игра воображения, это всего лишь желание. Юркина мать была, приказ комбата был, про Юлю же все – сказка. Он много подобных сказок сочинял – с такими мельчайшими подробностями, что впору было поверить: а может, эта все-таки было? И там, на Саланге, когда ругался е майором – это рвались у него из груди боль и обида от неприезда Юли. Юрка Карин – тот да, тот защищал машину, он же – очередную придуманную легенду.
Километр сто.
Да, кстати, Димка где-то тоже здесь, в Афгане. Говорят, по второму разу и чуть ли уже не капитан. Как же все-таки долго длится эта война, если столько людей через нее перемололось. А Димка – да, он из таких, что будет здесь.
Ровно километр.
“Бэтр” скрылся за поворотом. Ну же, ну, что молчишь?
– Седьмой! – словно услышав мольбы старшего колонны, позвала разведка, – Впереди разрушена насыпь.
Вот оно!
– Всем – приготовиться к бою! – сначала отдал команду Верховодов, а потом уже додумал: “Вот она, ловушка”.
Впереди стал “Урал” Угрюмова, нажал на тормоз Семен, уже взявший в руки автомат. Автомат был и в руках Верховодова, хотя, хоть убей, он не помнил, когда взял его с сиденья. Удивляло другое: если “духи” сделали пробку, то почему до сих пор не стре shy;ляют? Или знают, что деться им все равно некуда? О, игра сильного с беззащитным…
– Не проедем, Седьмой, – напомнила о себе разведка, ожидая дальнейших указаний.
Старший лейтенант выпрыгнул из кабины, пригибаясь, побежал вперед. У первого “Урала” его уже поджидал эмгэбэшник, и они вдвоем, словно на тренировке – прикрывая друг друга, добежали до бронетранспортера.
Узенькое полотно дороги, протиснутое между скальным выступом и довольно-таки внушительным обрывом, было обрушено почти до середины.
“Здесь не “виточку” тащить, а караван верблюдов, и то одногорбых”, – подумал Верховодов и вспомнил всадника на белом скакуне.