Йельм не смог сдержать истерического смешка.
— Да, это похоже на Нюберга.
— Ему отлично удалось сыграть корпусом. Водитель врезался в фонарный столб, и Сёдерстедт сумел вытащить его из машины прежде, чем она загорелась.
— А разве современные машины могут загореться? — удивленно спросил Йельм.
— Вы никогда не угадаете, кто оказался стрелком, — сказал Чавес.
— А мы и гадать не будем, — ответила Хольм.
— Неубитый Игорь. Александр Брюсов.
— Какого черта?! — вскричал Йельм. — Что он там делал?
— Но убийство ведь тоже произошло? — сдержанно спросил Йельм.
Чавес кивнул.
— Да, в Гётеборге. Член правления «Южного банка» состава 1990 года. Ульф Аксельсон. Шишка в «Вольво».
Они помолчали немного. Наконец Чавес продолжил:
— Хуже всего то, что позвони мы вчера, возможно, мы спасли бы Нюберга и Аксельсона.
Снова тишина. И снова Чавес:
— Хотя точно мы этого никогда не узнаем…
Юнас Вреде сегодня выглядел много лучше. Он свел воедино все показания и помог составить подробный и четкий портрет того, кто в феврале этого года взял на себя и благополучно похоронил расследование дела убитого и найденного в запертом сейфе Валерия Треплёва.
Его портрет лежал на столе у Вреде. Все трое из «Группы А» тут же узнали грубые и выразительные черты этого лица.
Последний раз они видели этого человека на кухне Нильса-Эмиля Карлбергера в Дьюрсхольме.
Это был Макс Гран.
Из СЭПО.
Ян-Улов Хультин решительным шагом шел по коридорам полицейского управления. Ему предстояли два разговора, и в обоих случаях он не собирался деликатничать. Два имевшихся в наличии члена «Группы А», Сёдерстедт и Нурландер, шли за ним следом. Как хороший, плохой, злой,[70] вышли они на Берггатан и двигались в ее редком людском потоке, держа руки на пистолетах, а за их спинами шипели гремучие змеи. Кто из них был хороший, кто плохой, а кто злой, определить было невозможно.
В комнате для допросов сидел Якоб Лиднер, председатель правления концерна «Ловиседаль». Он резко вскочил, когда героическая троица вошла в помещение:
— Что, черт подери, вы себе позволяете, инспектор криминальной полиции? Вы врываетесь ко мне во время завтрака и насильно запихиваете меня в эту чертову тюремную камеру! Вы знаете, кто я такой?
— Сядьте и закройте рот, — спокойно ответил Хультин и опустился на стул.
Якоб Лиднер едва не задохнулся от возмущения:
— Что вы себе вообразили?! — выдавил он из себя.
— Сядьте! — рявкнул Хультин. Это была его домашняя заготовка.
Лиднер сел. Хультин продолжал:
— Когда вы заявляли, что концерн «Ловиседаль» не поддавался давлению со стороны русской мафии, это было не совсем правдой, не так ли?