Однажды, когда мы были довольно далеко от крепостной стены Аверно, Грациано попросил нас остановиться. Все утро он стонал и хватался за живот: его мучили боли. Теперь он заметил у обочины какое-то растение. Все мы спешились.
Грациано оторвал от растения листочек и хотел уже сунуть его в рот (при этом он стал на колени и таким образом оказался вровень со мной). И тут я почти машинально выхватил у него этот листик — так выхватывают что-то опасное из рук ребенка.
— Это растение несъедобно! — сказал я.
— Да ведь это обычная мята! — возмутился он. — Она здорово успокаивает живот.
— Но это вовсе не мята! — воскликнул я.
— О чем спор? — заинтересованно спросил маэстро.
Грациано рассмеялся:
— Каков мальчишка! Еще учит меня! Говорит, что если я съем эту травку, то умру.
— Не умрете, — возразил я. — Но уже к вечеру у вас будет выворачивать живот, и несколько дней вы будете болеть.
— Но это самая обычная мята! Я всю жизнь ее жую, когда у меня колики!
— Нет, не мята! — упрямо твердил я. — Похожа на мяту, но не мята.
Маэстро сорвал растение и принялся внимательно его рассматривать.
— Откуда ты это знаешь, Маттео? — с любопытством взглянул он на меня. — Как ты узнал?
В наших отношениях с ним что-то изменилось. Теперь в его вопросах не было ни доли сарказма. Он не издевался над тем, что я, жалкий мальчишка, могу знать что-то такое, чего он не знал сам.
— Эта трава похожа на мяту, но растет совсем в других местах, — пояснил я ему.
— Но ведь существует много разновидностей мяты, — сказал маэстро, — разных оттенков, от изумрудного до почти желтого… Взять, например, белый ясенец, тот, что с мелкими цветочками. Он растет на Крите. Может, это просто какой-нибудь новый вид?
— Нет, потому что рисунок на тыльной стороне листка здесь совсем не такой, как у мяты! — Я огляделся по сторонам и, найдя настоящую мяту, оторвал листик и показал ему. — Видите?
— Вижу, Маттео! — Он взял у меня листик. — Он разноцветный! — И медленно повторил, чтобы я смог запомнить: — Разноцветный!
Я кивнул, показывая, что запомнил новое слово.
— Это значит, что лист неоднороден по цвету, — пояснил он, вертя листик в руках. — Наверное, это видоизмененная мята… а может, наоборот, мята произошла от него? Вот что во всем этом самое интересное.
— Но мяту использовали в кулинарии с достопамятных времен! — упрямился Грациано. — Все знают, что она помогает пищеварению.
— Но эта трава мешает пищеварению! — не менее упрямо повторил я. — Мы давали ее больным животным нарочно, чтобы вызвать рвоту!
— Грациано! — сказал маэстро. — Напомни мне, пожалуйста, когда у тебя заболел живот?