Вопросов у солдат не было.
Старший лейтенант отдал команду:
— По местам!
Солдаты заняли позиции.
Жаров, закурив, пошел к блиндажу.
Услышав приближение любовника, Валентина отпрянула от стереотрубы, через которую своими глазами наблюдала прохождение каравана. Она слышала, как старлей отвлек от ущелья солдат ночного караула. Теперь она понимала схему пропуска нарушителей границы и отдавала должное изобретательности оборотня Жарова.
Начальник поста заглянул в блиндаж. Осветил фонарем ложе на полу. Ничего подозрительного не заметив, закрыл дверь и продолжил путь к позициям первого отделения, где его ждал сержант Мансуров.
Валентина, совершенно утратив чувство самосохранения, вновь вскочила с пола и направилась к выходу, попутно захватив с собой одеяло. Она вышла из блиндажа и юркнула в первую же пустую стрелковую ячейку, забившись в самый угол. Отсюда она могла слышать все, что происходило на позиции первого отделения. Или почти все. Валентина не могла ответить, почему поступает так безрассудно, но что-то заставило ее действовать так, как она действовала.
Мансуров встретил взводного у капонира БМП, в котором находился рядовой Демидов, солдат, преданный Жарову, явившийся их подельником. Жаров спросил:
— Ну, как?
Мансур довольно ответил:
— Все в порядке, шеф. Хвост каравана только что втянулся за поворот.
— Хорошо. Уверен, что никто из посторонних не наблюдал проход каравана?
— Абсолютно.
— Что ж, дело сделано. Теперь нас ждет вознаграждение. Мансур, ты доволен?
Сержант хитро сощурил глаза:
— Конечно, доволен.
— Это хорошо. Я спать, а ты давай, продолжай бдительно нести службу по охране Государственной границы Российской Федерации.
При последней фразе предатели негромко рассмеялись.
Но они ошибались, думая, что проход каравана не видел никто. Кроме связистки Губочкиной свидетелем нарушения границы стал еще один человек.
Пулеметчик рядовой Казанцев с обеда почувствовал себя плохо. Он не отравился, не перегрелся, он простыл. К восьми часам у солдата поднялась температура. Пара таблеток аспирина сбила ее, но ненадолго. Уснув после отбоя, Казанцев проснулся ровно в три часа. Все тело бил озноб, а на лице выступил пот. Суставы ломило. Боец больше не нашел в своей аптечке жаропонижающих препаратов, будить же ребят, недавно уснувших после смены, не стал. Решил попросить аспирина у замкомвзвода Мансурова, заодно и доложить о болезни. Кое-как одевшись, Казанцев выбрался из блиндажа первого отделения. Прохлада горной ночи немного освежила его. Боец прислонился к брустверу траншеи. И тут увидел, как по дну Шунинского ущелья спокойно и быстро двигается караван. Казанцев подумал, что ему привиделось, такого просто не могло быть, закрыл глаза, мотнул отяжелевшей головой. Когда вновь взглянул в ущелье, в нем уже никого не было. Он проговорил: