— Привет, — сказала я.
Она поздоровалась, явно недоумевая, ведь сегодня был не «мой день».
— Где дети? — спросила я.
Тут из-за угла дома показалась Дарси с веревкой в руке. Меня она не заметила, потому что шла задом и изо всех сил тянула то невидимое, к чему был привязан другой конец веревки.
— Ах ты, скверная собака! — проговорила она. — Сколько вырыла ям!
Она уперлась в землю ногами и изо всех сил дернула за веревку. Из-за угла вырулил Сэм — веревка была обвязана у него вокруг пояса. Он виновато прижал руки к груди, негромко сказал «гав» и замер: увидел меня.
Дарси развернулась посмотреть, что там увидела ее собака, смерила меня взглядом. Я все еще была в своем наряде «хорошая мамочка идет в суд».
Дарси бросила веревку, подошла, потрогала мою «двойку».
— Это одна штучка или две? — поинтересовалась она, приподнимая полу кардигана.
Подошел Сэм — широкая талия по-прежнему обвязана веревкой. Дарси посмотрела на него:
— Сидеть.
Сэм не отреагировал.
— Сегодня же не первая суббота месяца? — спросил он у меня.
— Еще нет, — ответила я. — Просто я по вам соскучилась.
Я дотянулась до его пухлой щеки, погладила. А он вырос. Еще годик — и мы сравняемся в росте.
Дарси втиснулась между нами.
— Это мой пес, — сказала она твердо. — Но ты можешь его погладить.
Я погладила обоих.
И тут подъехал их отец. Он купил новый огромный пикап на этаноле. Когда двигатель глушили, он ужасно вонял. Джон вылез, приглаживая волосы.
— Барб, — сказал он. — Быстро же ты сюда добралась.
Я смотрела, как он занимает боевую стойку: точно распределяет вес, освобождает правую руку — того гляди замахнется.
— Твой адвокат тебе звонил? — поинтересовалась я.
Он кивнул, но ничего не сказал: осторожничал. Потом шагнул вперед, все еще опираясь на пятки:
— Мы можем поговорить?
Взял меня за локти и повел к моей машине. Оказавшись там, где дети не слышали, он выпустил мою руку и отошел на комфортное для него расстояние (полтора метра от меня, по возможности больше).
— Давай так.
Я открыла обе дверцы машины, залезла внутрь, оставив ему водительское сиденье. Он поколебался, но не устоял перед искушением сесть за руль.
С тех пор как мы в последний раз вместе сидели в машине, прошла целая вечность. Разумеется, он считал, что водитель из меня хуже некуда. Как большинство мужчин, он был убежден, что водит машину лучше всех на свете. Просто скопище шизофреников: каждый считает себя Иисусом Христом, не могут они все быть правы.
Джон положил руки на руль — по диагонали, по всем правилам.
— Мой адвокат, скареда, повел меня на ланч в «Лоро». — Он окинул взглядом лужайку, будто ожидал увидеть там следы от тракторных гусениц. — Сказал, что они почему-то отказались делать доставку к нему в офис.