Она отметила как шел ему загар. Он улыбнулся и в глазах не было ни капли той враждебности, которую она видела в них в тот злополучный вечер ужина с генералом Мэддисоном и его сыном.
— Кажется, мне следует извиниться за то, что я позволил себе смеяться над вами, — сказал он, — но с другой стороны, если бы я не появился здесь, то не знаю, что могло бы с вами случиться!
— Я тоже, — призналась она, а потом вдруг расхохоталась почти так же импульсивно, как и рыдала.
Он снова надел на ее поврежденную ногу ботинок и нежно похлопал по руке, сопротивляясь искушению рассмеяться вместе с ней.
— Боюсь, у вас небольшой шок, — сказал он.
— Это была моя собственная вина, — сказала она ему.
— Я посчитала себя лучшим лыжником, чем была на самом деле, и слишком беззаботно отнеслась к тому, чтобы правильно закрепить лыжи. Из-за своей же гордости и покатилась кувырком.
— Вам лучше сейчас оказаться дома, не правда ли?
— Я даже не знала, что вы здесь, в горах, — сказала она, взглянув на него с внезапной робостью. — Вы остановились в гостинице?
— Да, я приехал прошлым вечером и сегодня весь день провел в Эдельхорне. (Эдельхорн был знаменитой лыжной трассой, поднимавшейся вверх среди лесов; он включал в себя довольно значительные восхождения и опасные спуски и был любимым местом опытных спортсменов). Он вдруг поднялся на ноги. — Как вы думаете, хватит ли у вас доверия, чтобы позволить нести вас на руках спускаясь по склону?
— Но сможете ли вы? — Она смотрела на него таким взглядом, как будто считала это невозможным.
— Конечно, могу.
— Но…
— А раз мы не можем пристегнуть лыжу к вашему левому ботинку, ничего не остается, как только мне понести вас.
Он ободряюще ей улыбнулся. Его улыбка была дружелюбной и в то же время несколько насмешливой.
— Все, что вам нужно сделать, это обхватить руками мою шею и крепко держаться, а остальное я возьму на себя, — он протянул руки и потянул ее вверх. — Это довольно просто, не правда ли?
— Если вы так говорите.
Он вдруг рассмеялся, и его смех был почти мальчишеским.
— Я так говорю!
Но та минута, когда Вирджиния обняла его за шею, а он поднял ее на руки, стала для нее незабываемой. Ее сердце от волнения колотилось почти до боли и она опасалась, что он почувствует это. Он держал ее на руках, как будто она была не тяжелее перышка, несмотря на то, что был не атлетического телосложения. Она поняла, что, вероятно, он был чрезвычайно силен и, разумеется, очень вынослив, раз мог провести в Эдельхорне целый день.
Перед тем, как тронуться в путь, он взглянул ей в лицо и улыбнулся еще загадочнее.