Я не выдержал, будто за делом, вошел к ним и остался там.
Маша сидела за столом против Лешки, подперев щеки ладонями. Ее черные волосы блестели, будто намазанные маслом: две длинные толстые косы лежали вокруг головы венчиком. Маша подняла тонкие и ровные, как шнурочки, брови, сдвинула их вместе и сказала:
— А знаешь, Лешка, не верится, что ты сейчас пришел не от наших. Мне кажется, что ты пришел оттуда с каким-нибудь специальным заданием и просто не доверяешь мне.
— Я сказал правду. — Лешка, помолчав, спросил: — А что наши ребята, как тут?
— Какие ребята? Из наших десятиклассников дома только один твой друг — Гек. Веселит своим баяном немцев. Жалкий такой, противно смотреть. Хоть бы самолюбие какое было… Те угощают его сигаретами, шнапсом, и он доволен, гордится даже. Дружок твой…
— Был, — поправил Лешка. — Правду говорят: друзья познаются в беде. Ну, а девушки?
— Девушки! Одни сидят дома, не знают, что делать, вроде меня. А отдельные тоже приспособились. Клара Мокина — переводчица. Из ребят еще Богомаз Дмитрий дома, в пятьдесят второй школе учился, работает в «Донецком вестнике». Помнишь его?
— Ну как же! «Митицка» — его так звали, потому что он вместо «ч» выговаривал «ц». Он как-то на литературном вечере у нас в школе критиковал мои стихи. Как не помнить, мы друзья с ним были.
— Вот он дома, но я не пойму, чем он дышит. Знаешь, все скрытные стали, может, что-то и делают, да не говорят друг другу. Один Миша Зорин из девятого «Б» — тот весь, как всегда, отчаянный и не скрывает ни от кого своего отношения к немцам. Просто жалко парня, такой смелый и необузданный, пропадет.
— Как не скрывает?
— Да так. Как-то встретились, и он рассказал мне, как поджег автомашину на станции, как украл у немца пистолет.
— Что ж он всем рассказывает об этом? Может, он тебе доверяет.
— Может быть, — не сразу согласилась Маша. — Мне кажется, что это он и коменданта хотел убить, только как-то по-глупому — из самопала.
Лешка усмехнулся.
— Это не он, — сказал я.
Маша взглянула на меня, проговорила:
— Может, и не он.
— Прощупать бы, кто чем дышит, — сказал Лешка. — Может быть, и Гек что-то делает, прикрываясь личиной «верноподданного», и та же Мокина, и Богомаз. Не все такие открытые, как Зорин.
— Это-то, конечно, так, но насчет Мокиной и Гека сомневаюсь, — покрутила головой Маша. — Можно поговорить с ними.
— Нет, Маша, это надо делать осторожно. Во-первых, никто тебе прямо так ничего не скажет, а во-вторых, можно нарваться…
— Собрать бы вечеринку, — осторожно предложила Маша, — и всех пригласить.
— А что! — оживился Лешка. — И присмотреться, хотя бы приблизительно узнать. Только это невозможно.