Счастливые воспоминания

— Убирайся!

«Да, такие слова вряд ли могут кого-то сделать счастливым», — подумал Адам. Особенно учитывая тот факт, что он проделал путь в две тысячи миль, чтобы услышать их. Но он чувствовал себя вполне счастливым. Может быть, потому, что его безумная миссия закончилась, не успев начаться.

«Ну уж нет», — твердо сказал он про себя. Он не видел ее почти семь лет.

— Я сказала тебе — убирайся, — решительно повторила она.

Он задумчиво посмотрел на нее. Она стояла с другой стороны стеклянной двери, скрестив на груди руки, нетерпеливо постукивая ногой. Огоньки сверкали в ее глазах (так по крайней мере ему казалось).

Она не была красавицей и в те годы, не стала ею и сейчас.

Она действительно нисколько не изменилась. В самолете он смотрел на женщин, его и ее ровесниц, изучал их. Она должна была измениться. Стать толстой и неряшливой. И не обладать уже той волшебной привлекательностью, которая заставляла его называть ее «милой». Это слово всегда вызывало у нее досаду, но досада эта делала ее еще милее.

Она до сих пор была милой. Не толстой. Безусловно, не неряшливой. Хотя и ей было тридцать лет, она выглядела точно такой, какой он увидел ее в шестом классе — бейсбольная кепка козырьком назад, буйство кудрявых рыжих волос, забавные веснушки на вздернутом носике, острый подбородок, маленькие пухлые губки. За исключением того, что на ней сейчас не было бейсбольной кепки, подбородок ее вызывающе поднят, а уголки губ опущены вниз.

В тот, первый раз она напялила кофту, которая явно была велика, и закатанные вверх джинсы, совершенно ужасные.

А кроме того, она улыбалась. Та улыбка, озорная и теплая, заставила его двенадцатилетнее сердце колотиться, как оно еще не билось до этого никогда…

Сейчас на ней была тоже явно не по размеру мужская рубашка и черные шорты-велосипедки. Глупо, но он осмотрел даже ее коленки, скользнув по ним взглядом. Та же мальчишеская фигурка. Такая же тонкая и гибкая, как молодое деревце.

— У меня столько углов, сколько слухов о королеве, — часто сетовала она.

Она уже была королевой его сердца. Это сделало его слепым к красоте других, куда более интересных женщин.

И вот сейчас он смотрел на ее коленки сквозь стеклянную дверь.

Она поставила ногу за ногу, но он успел увидеть, что колено было испачкано.

— Я работала в саду, за домом, — сказала она, оправдываясь.

— А я ничего и не сказал.

— Тем не менее тебе пора идти.

Она демонстративно заперла дверь, как будто он был нежеланный гость-варвар, который вечно приходит без приглашения, вторгается в дом, усаживается на диван и требует чая. Нет, пива…