- Да брось, зачем эти речи? Я, конечно, помогу. С Наташей поговорю. Жаль мне ее, сердце кровью обливается! Ты знаешь, она порох, но – благородная. Пощечину тебе залепила, а завтра первой вызовется помогать. Ничего, Бог поможет, успокоится сестрица, другого найдет. Возле нее целый рой вьется – выбор богатый. Прости, но признаюсь, что и у меня большие сомнения касательно вашего брака были, почему – сказать не могу.
Александр встал, прошелся по комнате. Потягиваясь, запустил пальцы в густые, коротко стриженные темные кудри. Потом резко одернул дорогие кружева белоснежной рубашки тончайшего полотна.
- Да, брат, задача! Здесь одной дипломатии мало будет.
- А разве ж дипломат, Саша, только головой работать должен?
- Нет, - расхохотался Александр, - сия служба самая непредсказуемая! Ладно. Я так мыслю: времени терять нельзя...
Его речь прервал стук в дверь.
- Кто еще? - раздраженно воскликнул Петруша.
- Барин, не прогневайтесь, что помешал, - прошамкал старый дворецкий Фома, - тут дело такое...
- Не тяни!
- Купец проезжий велел цидулку передать, а я говорю: «Несумненно будет барину вручено в собственные ручки», а он вцепился в меня как клещ: «Передай да передай немедля!» Мне, грит, за то деньги плочены, чтоб немедля, ежели барин дома окажется. Ты, грит, скажи, что, мол, из Любимовки..
- Что?! Да что ж ты тянешь, старый хрыч! Давай сюда письмо.
- Вот оно, батюшка, не извольте гневаться...
- Иди, спасибо. Да стой. Вот возьми, выдай купцу, коли ждет.
- Ждет, батюшка, ждет.
- Стой! А это тебе - на водку.
Не слушая благодарностей Фомы, Петр почти вытолкал его за дверь и жадно впился глазами в строчки. Почерк был корявый, незнакомый и нетвердый. Прочитав, ахнул.
- Так и есть, Саша! - вскрикнул он. - Обманул меня негодяй! Никуда ее не увезли, лишь вид сделали для обманки, а как уехал я, назад воротили. Антипка пишет, приезжай, мол, беда... Какая, что? Сашка! А она-то...
Он упал на стул и в отчаянии закрыл лицо руками. Александр дружески обнял его за плечи.
- Не убивайся. Мы ее спасем! Думать тут уже нечего. И некогда. Выкрадем! Спрячешь где-нибудь у себя, а потом кинемся в ноги Государыне... Так где, говоришь ты, эта Любимовка?
- Да рядом с Бахрушинским именьем, я ж тебе рассказывал, по пути из Москвы во Владимир.
- Верно, и я подумал еще – ишь как, и Горелово наше ведь под Владимиром, неподалеку. Так там и спрячем, в моем доме!
Александр взял со стула камзол, который скинул из-за стоящей в комнате летней духоты – от камзола исходил тонкий запах духов, долго потом оправлялся перед зеркалом...