Он говорил медленно — не потому, что обращался к иностранке, просто это была его собственная манера.
Тристан был уроженцем Бретани, ему было двадцать шесть. Учился он уже давно. Получил степень магистра истории, дважды провалился на экзамене по допуску на должность преподавателя. С тех пор он продолжал изучать этнологию и иногда подрабатывал на лесоразработках.
— Тебе понадобится еще какое-то время, — продолжал он. — Но поскольку ты умная и симпатичная, я за тебя не беспокоюсь.
«Симпатичная» — это самый обычный комплимент. Что же касается ума — откуда он мог знать?
— Я не такая умная, как ты думаешь, — ответила я. — В доказательство могу сказать, что не понимаю большую часть из того, о чем говорится на лекциях.
— Это ничего не доказывает, — возразил он. — Я за тобой наблюдал, ты производишь впечатление умного человека.
Такое проявление внимания удивило и взволновало меня.
У него были длинные ноги, но шел он не очень быстро. Не потому, что приспосабливался к моей скорости, — это был его собственный ритм, так же как манера говорить. Он обращался со временем так, словно получал удовольствие от каждого момента, поэтому все его жесты были неторопливыми. Это придавало его хорошо сложенному телу нечто флегматичное, некую легкую развязность.
Мы перешли Сену по мосту Турнелль. Разлившаяся река уже выступала из берегов. Раньше я такого никогда не видела, и это зрелище меня заинтриговало. Тристан объяснил, что это происходит из-за таявшего снега. Как, уже?
Или, возможно, из-за сильного дождя, не прекращавшегося в последние дни… Мы говорили о дожде и о хорошей погоде, однако я была взволнована.
Всего каких-нибудь полчаса назад я даже не думала, что он меня вообще замечает — настоящий примерный студент, который понимает мудреные речи профессоров и способен читать неудобоваримые книги. Но его улыбка полностью сгладила интеллектуальную пропасть между нами.
Прогулка длилась не слишком долго. Мне хотелось продолжить разговор, но мы уже стояли перед Отель-де-Вилль. Однако я знала, что не осмелюсь пригласить его подняться ко мне.
Прощаясь, мы оба почувствовали некое замешательство. Целоваться или нет? Для меня этот обычай был непривычным, и я не знала, смогу ли выполнить его достаточно естественно. Должно быть, Тристан это почувствовал. Его лицо приблизилось, не соприкасаясь с моим. На мгновение мы застыли в волнующей неопределенности. Потом он осторожно коснулся губами моей щеки.
Поднявшись к себе, я старательно переписала его телефон в свою почти девственную записную книжку. Я не собиралась звонить ему тотчас же, но у меня не хватало терпения ждать его звонка. Конечно, мы увидимся в следующую субботу, но ждать целую неделю — слишком долго.