— Мы что же, — спросил Фолби, кивая на живой мешок, — и эту дрянь потащим к себе в управление?
— Нет, конечно, надо их немедленно выпустить. — Однако, поскольку Гамильтон не сказал, кому именно это надо сделать, никто и не двинулся.
Что-то вроде каверзной усмешки мелькнуло на лице змеелова:
— Если никто не возражает, — медленно выговорил он, — я сделаю это, не снимая наручников.
И поскольку никто не возразил, он нагнулся и потянул за конец бечевки. Люди, отступив на пару шагов назад, образовали большой полукруг, а в руках сержанта блеснул револьвер.
Сорвав бечевку, змеелов тут же уцепил мешок за нижний угол и опрокинул его в свободную от людей сторону.
— Не бойтесь, — хрипловато прожурчал его голос, — сейчас им не до вас.
На землю вывалились две крупные гадины и беспорядочно завозились, путаясь в собственных кольцах. Яркий свет ослепил их абсолютно черные ничего не видящие глаза, бессмысленные и не знающие страха, потому что в этом мире для них не было врагов. В нем жили только они и их будущие жертвы.
Понемногу сориентировавшись, они начали отползать в пустыню, и лейтенант сделал знак не мешать им в этом.
* * *
В кабинет Гамильтона, кроме него и Фолби, ввалилось еще несколько человек, но он возражать не стал — понятное и заслуженное любопытство.
Арестованного посадили как и положено — на стул напротив. Сбоку от лейтенанта, по обычаю, сел сержант. Остальные — кто где.
Гамильтон не спеша рассмотрел изъятые при обыске водительские права и кредитную карточку. Сумма стояла порядочная, да и автомобиль у этого человека совсем не из дешевых. Он нажал кнопку на панели и произнес:
— Ваши показания будут фиксироваться на магнитную ленту, что является официальным протокольным свидетельством для судебных органов. Кроме того, обязан сообщить, что все ваши ответы могут быть использованы против вас.
Лейтенант сделал небольшую паузу.
— Назовите полное имя и фамилию.
Незнакомец назвал, и это вполне соответствовало тому, что значилось в документах.
— Ваш возраст?
— Пятьдесят два года.
Похоже было, что не меньше. Гамильтон внимательно всмотрелся в его лицо.
Узкое с морщинами вокруг тонкогубого рта, нос вытянутый с горбинкой, белесые негустые волосы, но главное — глаза — маленькие, глубоко посаженные, без признаков страха или робости.
— Основной род занятий?
— Собственно, я мог бы ответить, что это не ваше дело, но если вы будете любезны и снимете наручники…
Строго говоря, в наручниках уже не было никакого смысла, Гамильтон кивнул, и их быстро сняли.
Человек удовлетворенно погладил запястья:
— Я владелец двух кафе, — он назвал город, — это в ста пятидесяти милях отсюда.