Она кивнула с равнодушным видом.
— Да.
Я достал сигарету и зажег ее дрожащей рукой. У меня будто камень с души свалился.
— А почему думают, что это я его убил?
— Он дал полиции твое описание. Разыскивают человека со шрамом на лице.
— Не болтай языком! Это ты его застрелила!
— Он меня не видел! Он видел тебя!
— Он знает, что я в него не стрелял, — сказал я, стараясь не сорваться на крик. — Я стоял лицом к стене, когда ты в него выстрелила. Он должен понимать, что я не мог этого сделать.
Она равнодушно пожала плечами.
— Я знаю только то, что полиция разыскивает человека со шрамом. Так что будь осторожен.
Я чувствовал, что теряю голову.
— Достань мне газету. Слышишь? Достань мне газету!
— Перестань орать! Хочешь, чтобы все тебя услышали? Я должна успеть на автобус в киностудию. Наверное, тебе лучше оставаться здесь и не высовываться наружу.
Я схватил ее за руку.
— Где ты взяла пистолет?
— Он принадлежал Уилбуру. Пусти! — Она вырвалась. — Не паникуй. Я попадала и не в такие передряги. Заройся на пару дней, все будет в порядке. Потом ты сможешь уехать из города, но не пытайся сделать это раньше.
— Если на меня выйдут, то прежде всего будут искать здесь!
— Успокойся! — Ее презрительный тон бесил меня. — Ты трус. Не паникуй, и все будет в порядке. Да возьми же себя в руки! Ты мне надоел.
Я сгреб ее за горло и припечатал к стене, затем звонко отхлестал по щекам. Это не делало мне чести, но я просто не мог поступить иначе. Она была настолько порочна, что другого обращения не заслуживала.
Я отошел от нее, тяжело дыша.
— Да, я боюсь, потому что еще не совсем потерял совесть. А ты! В тебе ничего не осталось. Ты вся насквозь испорчена. Зачем я только с тобой связался! Убирайся вон!
Она стояла, прислонившись к стене, лицо ее горело от пощечин, а в глазах была жгучая ненависть.
— Ну, гад, я тебе это припомню, — сказала она. — Я тебе многое припомню. Скоро я с тобой поквитаюсь. Надеюсь, он умрет, и тогда ты отправишься в газовую камеру.
Я рывком распахнул дверь.
— Вон отсюда! — заорал я на нее.
Она вышла, и я захлопнул за ней дверь.
Я долго стоял на месте, стараясь успокоить дыхание. Затем подошел к зеркалу и вгляделся в свое бледное испуганное лицо. Я посмотрел на тонкий шрам на щеке. Если охранник описал его полиции, дело мое труба.
Панический страх сковал мои мысли. Единственно, о чем я сейчас думал, — как выбраться отсюда и уехать домой, но если полиция меня уже разыскивает, выходить на улицу в дневное время означало бы самому лезть в петлю.
Я услышал шаги Кэрри, шумно поднимавшейся по лестнице, и открыл дверь.