Однако даже шага вслед не сделал, не в первый раз, проспится и приплетется. Зато не к чему будет придраться… а что не хватит двух-трех бутылок поддельного гномьего пойла - так они и без того слишком долго облизывались, глядя, как он наливается в одиночку.
- Сюда идет один из пиратов, - из кустов, неслышно ступая походкой опытного охотника и следопыта, выскользнул Азарил, - похоже, сильно пьян, что будем делать?
- А что положено делать с пиратами? - высокомерная злоба скривила лицо графа Данжерона, и его рука привычно скользнула к рукояти кинжала.
- Сначала посмотрим, что за человек, - хмуро глянул на него герцог, расстроенный событиями последних часов.
Вернее, отношением Милли к его попыткам за ней ухаживать. Взгляд магини становился холодным и безразличным, едва он пытался выказать ей хоть на каплю больше внимания, чем другим девушкам. Хотя… Тайлихон, соизволившая сообщить спутникам, что они могут звать ее просто Тай, не нуждалась ни в чьем внимании, кроме мужа.
А Церцилия весь вечер упорно пыталась флиртовать с Райтом, строила ему глазки и рассказывала последние сплетни, придвинувшись настолько близко, что лже герцог мог бы без труда заглянуть в декольте её нижнего платья. Если бы захотел.
Но Райт обращался с графиней так, словно был зеркальным отражением Милли, и Дорд, заметив это сходство, только горько ухмыльнулся. Говорил как-то Гизелиус, мол, всё, что мы сеем, когда-то возвращается к нам, тем или иным путем. Иногда почти зеркальным, иногда изуродованным до неузнаваемости, но покопавшись, всегда можно найти, что из чего выросло. Жаль, задумываются об этом люди слишком поздно.
Да и какая юная женщина, отдавая нежно любимому ребенку все самые сладкие кусочки, станет рассуждать, откуда берутся бесстыжие бородатые мужики, отбирающие у стареньких матерей последние монетки на кружку вина?!
Вот и ему, похоже, аукнулось его пренебрежительное отношение к назойливым барышням, хотя он вовсе не хотел их обижать. Просто никогда не умел, как некоторые придворные франты, часами с самым умным видом щебетать с прелестницами ни о чем.
И хотя иногда даже завидовал такому уменью, в глубине души точно знал - это не для него. А елейная фраза - Ах, этот граф такой лапочка! - услышанная от одной из восторженных поклонниц пустой болтовни, только убедили герцога в собственной правоте. Кем, кем, а вот лапочкой Дорд совершенно не желал становиться.
Потому никогда и не станет притворно хмуриться, с деланной скромностью опускать ресницы и лукаво подмигивать толпе дам различного возраста, неизменно собирающейся вокруг таких болтунов. Что-то во всем этом есть от презренного лицедейства, от дешевых лживых улыбок и слез бродячих комедиантов, каждый вечер разыгрывающих перед новыми зрителями старую пьесу.