Мурашкин повернулся на другой бок.
Брат закричал громче.
— Может, у него живот болит? — уныло спросил отец.
— Нет, животик мягкий, как у бельчонка, — голос у мамы был спокойный. — Сейчас он уснёт. Ты ложись.
Отец вздохнул и пошелестел газетой.
Мурашкин вспомнил, как Одиноков предсказывал этот крик. Но Эдик говорил, что потом брат привыкнет и замолчит. Когда ещё он привыкнет?..
Спрятаться от крика было невозможно. Мурашкин повернулся и стал смотреть на завёрнутого в пелёнку брата, чтобы тот замолчал скорее. Мурашкин смотрел внимательно и вслушивался. И ему стало казаться, что брату неудобно лежать. Или, может быть, ему что-то мешает? А если туда, вовнутрь его обёртки, забрался какой-нибудь муравей?..
— А он сухой? — спросил отец.
— Конечно, сухой! — обиделась мама.
— Чего же он кричит? — Отец пожал плечами и сложил газету. — Ну-ка, дай его мне! Ты отдохни, а я поработаю. — И он решительно забрал малыша.
Отец стал ходить по комнате большими шагами, держа кричащего человечка перед собой, кланяясь и громко успокаивая:
— Шш-шш-шш! Шш-шш-шш!..
— Ты не укачиваешь, а просто трясёшь, — сказала мама. — Иди, ложись. Я сама.
— Раз я взялся за дело, значит, всё! — ответил отец резко. — Это и мой сын тоже!
— Много от тебя толку! — усмехнулась мама. — Смотри, как он разрывается, бедный! Он же чувствует, что это не мама…
— Шш-шш-шш! А я тогда на что? Шш-шш-шш!
Мурашкину хотелось, чтобы скорее настало утро. Но он чувствовал, что возмущаться бесполезно. Он терпел молча, честно зажмурив глаза.
— Шш-шш-шш! Шш-шш-шш! Ну что же ты плачешь? Что?
«Да он же не может ответить!» — Мурашкин разозлился на глупых родителей.
— Шш-шш-шш! Шш-шш-шш!
Мурашкин не выдержал и сел, опустив босые ноги и зажав ладонями уши.
— Ещё один помощник! — сказала мама. — Бедные вы мои!
Мурашкин встал, подошёл к окну.
В доме напротив ни одно окно не светилось. Все спят. Весь город. Весь мир.
Отец ходил по комнате большими шагами, тряс малыша и шипел. Мама сидела на диване и качалась в такт отцовскому шипению. Глаза её закрывались.
Брат плакал. Ему было неудобно и плохо. Сначала ему было плохо с мамой, теперь плохо с отцом.
Мурашкин шагнул к отцу и протянул руки.
— Дай мне брата! — сказал он.
— Тоже мне! — проворчал отец.
— Он уронит! — забеспокоилась мама. — Иди, сынок, ляг. Тебе в школу с утра…
— Дай мне! Я не уроню, — наступал Мурашкин. — Ему же плохо с тобой!..
Отец посмотрел удивлённо, оглянулся на улыбающуюся маму и, передавая малыша старшему сыну, показал, как нужно держать его под головку. Мурашкин осторожно принял новорождённого и подошёл с ним к окну.