Ничего, ничего… Яда нет, электричества тоже. Хорошо. Он задушит Блинова голыми руками. Сломает его поганые хрящи и позвонки. Сейчас. Сию минуту. Время уходит. Ну же!
Он уже расставил руки и даже качнулся вперед, когда почувствовал внезапный приступ рвоты. Едва успел отвернуться и присесть. Спазм сжал горло, подкатил к самой гортани и вдруг так же неожиданно исчез.
Теперь Мигунов был мокрый весь, с головы до ног. Он встал — колени дрожали. Ему было страшно и гадко. Словно не убивать он собирался этого Блинова, а совершать с ним какой-то мерзкий противоестественный акт.
«Не могу, не могу», — как в бреду твердил он…
«Почему не можешь? Слабак! Дроздов и Катранов когда-то были твоими друзьями, тем не менее все получилось лучше некуда! А тут — не человек даже, а подонок, дрянь, гниль! Почему же?!»
Вдруг он понял: что-то изменилось: Храп прекратился. В следующую секунду луч прожектора снова лизнул камеру — по полу, по стенам и по кровати пробежали, вытягиваясь, желтые квадраты от оконной решетки… Блинов лежал с открытыми глазами и улыбался.
Мигунов отшатнулся, едва не закричав. Еще секунда — луч ушел, камера опять погрузилась «в темноту». Ни звука, ни движения, Блинов молчал. Мигунов не видел его лица, хотя оно все еще стояло в его глазах: мертвенно-синее, изборожденное резкими тенями, с оскаленным в улыбке ртом. Нечеловеческое.
Что это было? Ему почудилось? Или этот гад просто издевается над ним? Или… он постепенно сходит с ума?
Мигунов еще долго стоял, застыв посреди камеры, как изваяние. Через несколько минут храп Блинова возобновился, но он не решился больше подойти к нему. Просто стоял. Когда ноги окончательно замерзли, он подобрал с пола носки и лег обратно в кровать. Хотя так и не уснул до самого утра.
Убить голыми руками человека оказалось не так просто, как кажется. Даже если он и не человек, а такая мерзость, как Блинов, Но дело, оказывается, не в Блинове, а в себе…
г. Москва
— Я в «Ашан» по дороге заеду. Чего к ужину купить?
— «Ашан», «Ашан»… Там, наверное… Ой, не знаю, Сережа… Что-то ничего в голову…
Такое впечатление, что Наташка не только говорит мимо трубки, но и думает тоже как-то мимо.
— Ты в дороге? — спросил Семаго.
— Нет… То есть… Да. Паркуюсь во дворе. Здесь какой-то джип поперек встал, жопой своей, бл-лин, перегородил все на свете… Ф-фух.
— А почему громкую связь не включаешь? У тебя в «ягуаре» блютуз есть, ты что, не знала?
— Ой, забываю все время. Ладно… Поставила вроде. А чего ты в «Ашан» опять намылился?
— По дороге потому что, — сказал Семаго сердито. Радоваться должна, дура, что мужик по магазинам ходит, продукты покупает, заботится и все такое. А она: чего в «Ашан», чего в «Ашан»…