У Лешего челюсть упала. И кони белые перед глазами.
— Ты рехнулась, что ли? Какое внедриться? Куда? Зачем? Да какая вы банда?!.. Ну, сама послушай, что ты несешь!
Молчание.
— Нет, ну это я набивался к тебе, что ли?! — орал Леший. — Внедрялся! Внедрялся!.. Как я внедрялся? Сама же на лестницу выбежала! Сама хотела!
— Хотела… Я ошиблась, Леший.
— Так какого…
Она плакала. Рыдала.
— А потом еще раз ошиблась!.. Когда ты мишени менял… Я могла пристрелить тебя!.. Как того, с колечком. Ты пистолет свой оставил там…Ты ведь инструкции… терпеть не можешь! Дура я! Надо было воспользоваться!
— Точно. Дура, — сказал Леший, — Там патронов не было… Ты же всю обойму расстреляла.
Ту-ту-ту-ту! Разговор окончен.
* * *
Ту-ту-ту-ту. Абонент недоступен.
* * *
— Это даже оригинально! — объявила Лидия Станиславовна вместо приветствия. Но посторонилась, в квартиру впустила. Закрыла за ним дверь, встала напротив, посмотрела с бретерским таким любопытством: экий вы, сударь!.. В зубах у нее дымилась сигарета, заправленная в коричневый мундштук.
— Вы помните меня, конечно, — сказал Леший.
Наклон головы: помню.
— Я знаю, Пули, то есть Полины, нет дома… Это, в общем, правильно.
Наклон: еще бы.
— Это недоразумение. Все это скоро закончится.
Лидия Станиславовна достала мундштук, спросила:
— Когда?
— Не знаю.
Мундштук вернулся на место.
— Мы с вами взрослые люди, Лидия Станиславовна. Я пытался, но у меня ничего не получилось. Попробуйте вы ей объяснить…
Вежливое внимание.
— Что я тут ни при чем, вот и все.
— Работа такая, — подсказала Лидия Станиславовна.
— Она звонила вам сейчас? Где она?
Полное недоумение.
— Зря вы так.
Она все такая же полная и невзрачная, полная противоположность (каламбур!) своей дочери. И тапочки ее, кажется, стали даже еще более стоптанными. Но все-таки сейчас Леший уловил в ней что-то, похороненное глубоко-глубоко. Бывшая девчонка с протуберанцами, со спокойной уверенностью, поселившейся, наверное, класса с пятого, что все будет так, как она задумала. Все в конечном итоге получилось как раз наоборот, но уверенность эта, давно отпетая и похороненная, превратившаяся в глупый миф, все равно живет в глубине, в кавернах и пустотах… как эти его злосчастные карлики.
— Вы все-таки объясните ей, пожалуйста, — еще раз попросил Леший.
Лидия Станиславовна плавным движением освободилась от мундштука, выдохнула в сторону.
Устало, но как бы по-свойски:
— Вы порете лажу, молодой человек… простите. Все просто, как два пальца. Если вам так дорога девушка — плюньте вы на эту работу. Увольтесь. Она поверит вам. И я поверю. К тому же, как я подозреваю, вам на нее и так плевать. На работу, в смысле.