— После того как были разрушены храмы, жители Ф. построили копии двух церквей под землей. Горожане не столько строили, сколько рыли, тесали, долбили, углубляясь в скалу подобно тому, как выдалбливают из цельного куска дерева тамбурин. Они выбрали и вынесли на поверхность внутренности скалы, вытесали внушительные фасады. Разумеется, надо представлять это не в зеркальной симметрии, то есть вниз головой, а так, как если бы в гигантский грузовой лифт поместили собор и опустили вниз. Снаружи едва виднелся один только шар от креста на башне, который смахивал на макушку замшелого доисторического валуна или на чей-то череп. Бывало, что люди, идущие мимо, о него спотыкались или просто пинали, как пинают обычные камни. Конспирация вокруг местонахождения двух церквей была столь глубокой, что строителям по окончании всех работ вырезали языки, чтобы не разгласили тайну и никто не разрушил опять соборы. Два епископа, что строили эти храмы, еще долго, играя в покер или в очко, пытались хитростью выведать один у другого, куда он зарыл свой собор. В конце концов они унесли свои тайны в могилу. И с тех пор никому, и в первую очередь верующим, неизвестно, где искать священные здания. Даже звуки колоколов, доносящиеся до поверхности, не могут помочь пастве сориентироваться, поскольку хитроумные епископы в свое время распорядились, чтобы колокола повесили не на колокольнях, а зарыли в окрестностях, один там, другой тут. Все это запутало даже кладоискателей, которые до сих пор так и не смогли разграбить соборы, потому что входа никто не знает, — щурясь от света, закончил свою историю подземный крот Игэлае.
— В чем дело? Ведь мы договаривались встретиться с вами в Африке! — с этими словами вчера вечером вернулись аисты.
— Вам бы все шутки шутить! Расскажите лучше, как путешествовали.
И те, щелкая наперебой клювами, стали терзать наши нервы рассказами о жутких приключениях и бесчисленных и невообразимых африканских чудесах.
— А у нас с тех пор появились золотые рыбки, — поделилась я с ними новостью. — Правда, они постоянно нас забывают. Да и собственных имен не помнят. Но все же они замечательные, особенно та, которую, если она хорошо помнит, зовут Белла Эрдейи.
Пики раздобыла где-то учебник английского для начинающих и начала изучать язык. Пока одолела только несколько первых страниц. И всем, кто бы ни проходил мимо, с обаятельнейшей улыбкой задает один и тот же вопрос:
— How many sisters do you have, sir?
Сегодня на тренировке мне, кажется, удалось взлететь. Не так уж и высоко; но все же, пожалуй, впервые в жизни, я ощутила, что мое тело способно на большее, чем просто подпрыгнуть. И, кажется, наконец-то в этом участвовали крылья, подгребая воздух мне под живот. Неужели прорыв? Или я ошибаюсь?