В прибрежной лощинке командование полка обдумывало план переправы. Терентьич предложил форсировать реку на рассвете, прикрывшись огнем наших орудий.
— А по-моему, нужно продолжать искать брод и переправиться ночью, — сказал комиссар.
Конечно же, были у комиссара и фамилия, и имя, но почти все в полку, начиная с Терентьича, звали его «комиссар». Вспомнил Терентьич свою первую встречу с ним весной прошлого года. В памяти мелькнули чахлые акации уездного городка, где в синем домишке какого-то сбежавшего чиновника лежал тогда Терентьич, подрезанный сыпняком. За окном качались душистые белые кисти, падали на подоконник, наполняя комнату запахом ранней весны. Однажды вместе с вечерними сумерками, приветливо улыбаясь, в комнату вошел человек.
Потом прошла неделя, началась вторая, а человек все был в комнате, спал рядом с ним — с Терентьичем — на сундуке, по ночам тревожно просыпаясь, менял больному компрессы. «Что ж это ко мне бойца послали для ухода, — обиженно думал командир полка, посматривая на незнакомца, — или им в полку уже делать нечего?»
Бред и действительность причудливо сплетались в горячечном сознании больного. Терентьичу казалось, что он ведет в атаку полк на пулеметы неприятеля. А когда приходил в себя, все тот же незнакомец склонялся над ним, менял компрессы.
— Трудно мне, — задыхаясь, жаловался больной.
— Ничего, — говорил незнакомец, — вдвоем нам легче будет, вот только поправься.
И Терентьич поправился и узнал, что выходил его новый комиссар полка.
Вдвоем им действительно стало намного легче нести боевую тяжесть атак, походов, рейдов.
…Совещание кончилось. Решили поискать брод и ночью форсировать реку.
Командиры встали, чуть слышно стукнув оружием, направились в расположение полка. Конники лежали на траве вповалку и в одиночку.
— Заставы и дозоры выслал? — спросил комиссар Терентьича.
— Конечно, еще с вечера.
У знамени остановились. Комиссар предложил:
— Ну, ты, Терентьич, отдыхай до полночи, а с полночи — я.
— Так с полночи же выступаем?..
— Ничего, ничего. Ложись, поспи хоть немного…
Командир влез в тачанку, зарылся в бурку и сразу уснул, словно с головой окунулся в черную теплую воду.
Комиссар постоял, вышел на дорогу, ведущую к реке, и остановился в раздумье: на дороге показалось несколько конников. Отрывистые голоса всадников глушил дальний рокот артиллерии.
«Может, разведка?» — подумал комиссар, идя им навстречу.
— Кто едет? — спросил он.
— А ты кто? — не узнавая его, отозвались бойцы.
— Я спрашиваю — кто едет? — повторил он настойчивей.
— Обознались, товарищ комиссар. Мы к вам.