— Мать, о мать! Почему ты хочешь уйти в темноту ночи, вместо того, чтобы остаться здесь, возле гостеприимного огня? — воскликнул Мокки.
Джат застегнула свой пуштин и сказала:
— Мне нравится идти навстречу рассвету… Как и всаднику в той песне.
Она взяла обезьянку за цепочку и добавила:
— Да пребудет с вами мир!
— Да пребудет мир с тобой! — ответили мужчины.
Они провожали ее взглядами, когда она, сопровождаемая своим получеловеческим спутником, твердым шагом удалялась за пределы освещенного круга. Когда она полностью вошла в ледяную тьму, Урос подумал: «Горда, смела и свободна, как редко какой человек… И все же лишь женщина… старая женщина».
И он прошептал:
— Иди, Радда, иди дальше… И мир пусть пребудет с тобой на любом пути, который ты для себя изберешь.
Темнота поглотила ее фигуру. Джехол тихо заржал.
— Мать! О, мать! — закричал Мокки.
Звук ее шагов затих, и мужчины поняли, что она на секунду остановилась.
— Мать, я прошу тебя, — выкрикнул Мокки, — скажи нам, что это неправда, будто люди вашего племени крадут лошадей!
И ясный голос ответил ему из темноты:
— Прекрасная лошадь, как и прекрасная женщина, принадлежит лишь тому, кто любит ее больше всего.
Урос оперся спиной о скалу, а потом соскользнул на землю. Его опять мучила боль. Тихим, дружелюбным тоном он спросил:
— Ты слышал, что она сказала Мокки?
Лежа плашмя на земле, в своем лихорадочном бреду, он услышал слова — а может быть, это доносился до него голос джат, что шептал из темноты?
«Но будь осторожен ты и в полете
Своей гривой принцессу луну не задень.»
Возле костра, куда он подбросил еще веток, заснул Мокки, свернувшись клубком. Урос слушал его ровное дыхание. Когда он понял, что саис крепко и глубоко заснул, то тихо развязал узлы на веревке, которой был привязан Джехол за выступ скалы, и потянул ее на себя.
Когда конь подошел к нему близко, он ударил его плеткой по ноздрям и выпустил веревку из рук. Джехол в бешенстве встал на дыбы, сделал резкий скачок и умчался во тьму, в сторону реки.
— Что такое? — пробормотал Мокки, который проснулся сразу и Урос не успел его даже окликнуть.
— Лошадь убежала, — сказал Урос.
— Куда?
— Туда.
— Я приведу ее назад, не волнуйся, — сказал Мокки.
Он уже побежал, когда Урос окликнул его дрожащим голосом:
— Именем пророка, Мокки, вернись назад!
Саис повиновался и Урос сказал ему:
— Поклянись Кораном, что ты не ускачешь отсюда верхом на Джехоле, и не оставишь меня умирать здесь.
Ответом Мокки, был лишь жалобный стон.
— Поклянись мне! — приказал Урос. — Кораном!
— Да, да, клянусь Кораном! — выкрикнул Мокки, только чтобы не слышать больше этот голос…