его манерам учил. Да, у кого сила в руках, тот со слабым торговаться не должен. Только повелевать — здесь другого не понимают.
Новицкий дождался длинной паузы и попробовал все-таки чуть повернуть разговор:
— В акушинцах не наглость говорит, ваше превосходительство, но гордость. Вольный народ, который никогда не знал ни беков, ни ханов, ни султанов, ни падишахов. Надир-шах персидский, тот, что потом захватил Дели, дважды приходил в Дагестан в середине прошлого века. Сначала посылал своего брата. Ибрагим-хан уложил в этих горах тысячи сарбазов и сам остался навеки. Через несколько лет уже сам шах привел сильное войско. Есть здесь аул, называется Иран-Хараб, там была жестокая битва. Сначала иранцы одолевали, но подошла помощь со всего Дагестана. Говорят, даже женщины катали камни с горы, заряжали мужчинам ружья и резали врагов кинжалами на завалах. Надир-шах смог убраться живым, но из тридцати пяти тысяч воинов увел с собой семь или восемь.
Вельяминов пристально смотрел на Новицкого, чуть сужая глаза:
— Вы хорошо осведомлены в истории этого края.
«Хорошо» прозвучало как «чересчур хорошо».
Сергей поспешил оправдаться:
— Я пытаюсь узнать обычаи народов, с которыми нам приходится воевать. Чем лучше мы знаем их языки и привычки, методы хозяйства и, конечно же, военные хитрости, тем проще нам будет обосноваться на этой земле.
Вельяминов принялся скручивать карту:
— Не думаю, что нам следует входить в эти тонкости. Впрочем, вам запретить я никак не могу и, более того, не хочу. Вы, господин Новицкий, человек нам полезный и продолжайте свои занятия. Хотя, признаюсь, поначалу я едва не отправил вас обратно в Тифлис. Не терплю при штабе бездельников. Но теперь понимаю, что мог поспешить и ошибиться… Что же касается отношений с местными жителями, то я получаю задачу от командующего и думаю, как мне решить ее теми средствами, что находятся в моем распоряжении. За годы службы я вполне уверился, что картечь, штыки и сабли — аргумент вполне доступный любому человеку, европеец он или азиат. Что же касается вещей, так сказать, метафизических, то сказал уже один генерал, что Господь принимает сторону больших батальонов.
— А если сила окажется на чужой стороне?
— Моя задача не допустить подобной несправедливости.
Новицкий покосился на Ермолова, узнать, чью сторону примет командующий. Но тот, казалось, не слышал их диалога, все переживая недавний разговор со старейшинами.
— Надир-шах, а?!! Я покажу им, что государь Александр Павлович не персидский шах, а генерал Ермолов не его тупые и трусливые сераскиры! Все! На сегодня достаточно! Утром будем решать, что же нам делать дальше…