Ее удивительно выразительные, сверкающие изумрудно-зеленые глаза потухли, став блеклыми и безжизненными. Все ее движения стали какими-то монотонными и не носили даже оттенка былой эмоциональности, за одним-единственным исключением: она расцветала при виде своей дочери. И тогда ее глаза загорались светом истинной, всепоглощающей любви, которой до боли завидовал Леандрос. Не было ничего удивительного в том, что Дион рассорился со всеми своими приятелями и ни одного мужчину не подпускал к своей семье и на пушечный выстрел. Его супруга щедро источала всю свою любовь лишь на дочь, рождением которой была обязана своей греховной связи с одним из поклонников, без особого труда ставшим ее любовником.
После рождения Евы Леандрос не раз упрекал Диона за нежелание проявлять хоть малейший интерес к своему отцовству. В свое оправдание и защиту Дион со слезами на глазах рассказал ему душещипательную историю о том, как Саванна открыла ему тайну и поведала, что биологическим отцом ребенка является вовсе не он. Леандрос, при первой же встрече с Саванной удостоенный пламенного поцелуя и не менее жарких объятий, поверил в искренность исповеди брата, но мог лишь сочувствовать ему.
— Возможно, ты права. Тебе не место на похоронах моей жены. Разыгранной сцены поддельной скорби по мужу вполне достаточно для одного дня.
Глаза Саванны от изумления расширились, и Леандрос зло улыбнулся.
— Мне жаль, Леандрос, что Петра так нелепо погибла…
Очевидные, не наигранные искренность и сострадание, пронизывающие ее слова, чуть было не тронули его сердце, но он устоял, не поддавшись во второй раз искушению быть пойманным в умело расставленные ею сети.
— Тебе придется долго сожалеть об этом, Саванна.
— Что ты имеешь в виду? — дрожащим от волнения голосом произнесла Саванна.
— Пусть это тебя не тревожит. Мне надо идти, — отрезал он.
Она кивнула головой.
— Всего доброго, Леандрос.
Леандрос молча склонил свою, не проронив ни слова на прощанье. По истечении траура по Петре, который он в знак уважения по безвременно и трагично погибшей жене будет соблюдать целый год, Саванне придется встретиться с ним вновь.
И тогда он заставит ее заплатить за все зло, причиненное их семье.
Усаживаясь на старый скрипучий стул за рабочим столом в тесном, заваленном бумагами кабинете ее родного дома в Атланте, штат Джорджия, Саванна радостно улыбалась, слыша счастливые голоса дочерей, играющих в спальне.
Взгляд ее упал на лежавшее на столе письмо, отправителем которого был Леандрос Кириакис и которое содержало явную угрозу ее независимости. Глаза ее помрачнели. В довольно вежливой форме Леандрос настоятельно просил ее приехать в Грецию для обсуждения неотложных финансовых вопросов, касающихся материального будущего ее семьи. Самое ужасное было в том, что на время их переговоров он требовал обязательного присутствия Евы и Ниссы.