– Да и!.. Да я член
союза, мне положено.
– А кому-то не положено
вообще есть. Вот именно тот кусок, который тебе положен. Ты у него изо рта
вынула. А главное – у дочери своей, Заиньки нашей, воруешь, да не что-нибудь, а
само Царствие Небесное. Да за нее, некрещеную, даже записочку в храме подать
нельзя.
– Ну вот что! – рявкнула
мама. – А ну, вон пошла со своим Боженькой!
– Может, за топор
возьмешься?
– Топора у меня нет, а
хлыст есть. Можешь им меня отхлестать за что угодно, я твоя дочь. Но еще одно
слово о Боженьке – получишь им от меня, хоть ты и моя мать!
С тех пор они и не
общались.
А с картиной той
страшный конфуз получился. Она была заказана председателем районной
администрации. Сам он ее не видел, а в секретариате, также не удосужившись
посмотреть, распорядились повесить при входе на крупнейшую в Москве
плодоовощную базу, что и исполнили работяги (еле вытащили из квартиры). Пока
водружали щит, вокруг него сразу начала скапливаться толпа – сбежались,
побросав работу, все работники базы, а их оказалось очень много. Ужас наводящий
мордоворот с плаката был будто скопирован с директора базы, старого кореша
председателя администрации. А когда подъехал сам на умопомрачительной иномарке
и увидал плакат, с ним чуть ли не инфаркт сделался, еле откачали. Председатель
же на несколько минут просто онемел, до инфаркта у него дело не дошло,
отделался полуобморочным состоянием. А мамин старый приятель хохотал до упаду,
как и большинство зрителей. Полуобморочный председатель знаками велел (говорить
он еще не мог) сорвать картину и вдвоем с корешом своим, трясясь от ярости, они
принародно растоптали шедевр. Только благодаря энергичному вмешательству
маминого старого приятеля Зоина мама была избавлена как от оргвыводов, так и от
бандитских разборок.
И вот недавно ей сделали
новый заказ, сверхсрочный. Вечером надо было начать, а утром сдать работу. При
работе должны были присутствовать люди, а также собиралось некое совещание
единомышленников по важнейшим вопросам и, как не крути, а места до утра для Зои
в квартире не было. И деть ее было некуда, кроме как бабушке сдать. Зоя была
тщательно проинструктирована, ей было наобещано множество угроз, если она будет
слушать "бабкины россказни", а угрозы самой бабушке прозвучали по
телефону еще более весомо.
По дороге к бабушке Зое
вдруг вспомнился плакат на двери Дома престарелых. Она задумчиво сказала маме:
– Мама, а давай вернем
моего папу.
Мама резко остановилась
и очень недовольным голосом проговорила:
– У тебя нет папы, у
тебя есть только я. Свои решения я не отменяю. И я тебе это много раз говорила.
Твой папа – спившийся негодяй.