Последний аргумент оказал на Кэтрин некоторое воздействии. Она, может, и убедила себя, что не заслуживает за своё непокорное, неблагодарное поведение награды в виде сезона. Однако не могла устоять, когда другие просили о помощи.
Лорд Рэнд, казалось, искренне верил, что сестра нуждается в Кэтрин, а последней отчаянно хотелось быть нужной. Хоть она и огорчалась потому, что пришлось покинуть Джемми и мадам: считала, что они… Джемми особенно… не принадлежа к привилегированному сословию, имели больше прав на её помощь, но понимала, что ей в жизни не позволят вернуться к работе. Мисс Пеллистон сомневалась, что способна как-то помочь невозмутимой, умопомрачительно прекрасной леди Эндовер, но лорд Рэнд заверял в обратном.
— Если всё обстоит так, как вы говорите, милорд, было бы не только неблагодарно, но и непорядочно с моей стороны отказаться. Я глубоко сожалею о своём опрометчивом поведении.
— Полно вам, — великодушно ответил его милость. — Мне всегда приходились по нраву необдуманные поступки. Без них жить было бы скучно, не правда ли?
* * *
Лорд Пеллистон тем временем наслаждался увлекательным двухнедельным турне по Озёрному краю со своей новоиспечённой женой. Настолько увлекательным, что по большей части барон даже забывал прибегать к помощи прежде каждодневных нескольких бутылок бренди. Он совершенно не подозревал, что вёл себя именно так, как от него ожидали, и нещадно осмеял бы любого, у кого хватило бы наглости высказать столь смехотворную мысль.
На самом деле новоявленная баронесса действительно помогла ему позабыть о многом, включая унылую сестру и язвительную дочку. Теперь же он получил письмо от лорда Эндовера, и ещё одно — от сестры, и в обоих неоднократно упоминалось имя Кэтрин. За последнее он поручиться не мог, потому как был слишком тщеславен, чтобы носить необходимые ему очки либо позволить жене увидеть, как далеко от лица приходится держать послания, дабы суметь их прочесть.
Лорд Пеллистон оглядел свою спутницу, завязывающую под подбородком с прелестной ямочкой ленты невероятно очаровательной шляпки. Она была чертовски красивой женщиной. И, что так же немаловажно, разбиралась в мужчинах и не молола чепухи.
Леди Пеллистон повернулась и взглянула мужу в глаза:
— Почему ты так серьёзен, дорогой? Не нравится шляпка? Одно твоё слово — и я брошу её в огонь.
— Нет, всё дело в чёр… треклятых письмах. Неужели нынче никто не умеет писать разборчиво?
Улыбнувшись, жена протянула руку.
— Дай мне взглянуть, — попросила она. — Кажется, у меня талант разбирать что угодно.