* * *
— Твой отец поп —
толоконный лоб!
— Где твой Боженька?
— Тебя даже в пионеры не
приняли!
— А ты Боженьку попроси,
пусть он нам денег на мороженое и на кино пошлет.
— Твой батя народ
обманывает и свечками торгует...
— А еще он яйца на Пасху
красит!
— Ха-ха-ха, яйца
красит!..
И в который раз это
было? Только что играли все вместе, но стоило Алексею начать выигрывать в те же
«ножички», как проигрывающий вспоминал, что он поповский сын и ходит в церковь...
Один вспомнил, остальные подхватывали. Обычно Алексей, когда начинали дразнить,
молчал. Так научила мама. И она действительно была права. Стоило броситься на
обидчика с кулаками, как на тебя бросятся все остальные. И придется уходить
домой, утирая разбитый нос и пряча слезы. А вот если стоять и молчать, тогда
они уймутся сами собой. Покружат-покружат, покричат, а потом сами же позовут в
новую игру. Главное — вытерпеть самое обидное. Да вот не всегда стерпишь...
— А что твой Бог ногу
мне не сломает, раз ты его сынок? — и пинок. — А руку мне чего не сломает? — и
подзатыльник.
И зачем Пушкин написал
«Сказку о попе и работнике его Балде»? Для того, чтобы ребята со двора могли
отвешивать тебе щелчки, приговаривая: «с первого щелчка...»?
И тут уже терпеть нет
сил.
Алешка приходил домой и
с молчаливым вызовом сквозь слезы смотрел на иконы. «А чего, действительно, не
заступился Всемогущий?!» Он хотел быть как все, он и был как все, но все его не
принимали.
— Я больше не пойду в
храм! Отцу не буду прислуживать! — кричал он в сердцах матери.
Та садилась рядом,
обнимала за плечи, прижимала к себе, и злость отступала. Мать будто изнутри
светилась добром. И даже самые склочные соседи уважали ее и любили. Иногда она
доставала Евангелие, открывала его на нужной странице и показывала Алексею
пальцем — читай.
И он читал и,
волей-неволей, втягивался и начинал идти рядом со Спасителем. «Тогда плевали
Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам...». «Проходящие
злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм, и в три
дня созидающий! спаси Себя Самого и сойди со креста. Подобно и первосвященники
с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может
спасти. Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели,
и уверуем. И распятые с Ним поносили Его». «Люди, державшие Иисуса, ругались
над Ним и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его:
прореки, кто ударил Тебя? И много иных хулений произносили против Него».
— Помнишь, мы говорили,
за кого Он страдал? — тихо вопрошала мать. — И ты хочешь оставить Его одного на
кресте? Ты мне в семь лет говорил, что ты не отречешься от Него, как апостол
Петр в ту ночь... Помнишь? А Петр свой крест заслужил...