Этот кто-то отделился от плывущего черного тумана и через
нейтральную полосу направился в зону моих ощущений. Во! Нарисовался. Где же я
видел это лицо?»
— Губин, ты узнаешь меня?
— Постой-постой... Максим! Ты?
— Я, Губин, я. Сегодня прилетел. По твою душу.
— Максим! Дорогой ты мой. Добрый, славный мой Максимка! Это
непостижимо. Это фантастика. Подожди... Ты не исчезай. Я сейчас буду в норме.
Сергей побежал в ванную, встал под обжигающую струю холодной
воды. Туман рассеялся. Мысли запрыгали в голове, потом замерли, оставив в
движении одну: «Максим! Мальчик мой. Он здесь. У меня».
Нет, Максим не исчез, сидел за столом, в руке держал
конверт. Когда Губин вошел в комнату, он протянул конверт.
— Это от Крейцера. Но ты пока не читай. Я тебе все объясню.
— Постой, Максим. Я тебя сейчас накормлю. Чаем напою. У меня
была пачка индийского.
— Не суетись. Сядь, пожалуйста, — он мягко усадил Сергея. —
Ну как, очнулся?
— Да.
— Ты способен выслушать меня?
— Конечно. То есть, еще нет. Я никак не пойму, как ты
появился в этой клоаке? В этом болоте. Ты — и вдруг здесь! Ты почему не писал
столько времени?
— Потом. Сейчас главное, что мы вместе. «Мы плечом к плечу у
мачты, против тысячи — вдвоем». Я приехал за тобой. Отсюда я без тебя не уеду.
— Кому я нужен такой? Кто я сейчас?
— Человек все еще. А нужен ты многим. Ты даже не
представляешь, как их много.
— Я слышал, ты сейчас на высоте. Большой художник.
— Да уж. Начинающий гений.
— Да нет. Кроме шуток. Тебя здорово хвалят. Значит, не зря я
тебе советовал.
— Не зря, Губин. Прошел «и огни, и воды, и медные
саксофоны». Все, как ты предсказывал. Все вышло по-твоему. А ты как? Совсем
тебе паршиво?
— Со мной все просто. Помнишь у Высоцкого: «У каждого свой
крестный путь тяжел». Так вот, мне осталось этого пути на несколько дён. Тут
недавно были сигналы оттуда. Зовут уже. Ждут.
— Дурь. Похмельная дурь!
— Думаю, что нет. Боюсь, ты не поймешь. Ты плаваешь по этому
океану на белой яхте, а не пловцом, а уж тем паче не под водой. А там тоже мир.
Темноват, холодноват, тошнехонек, но и там жизнь. Пока воздуха хватает. А уж не
хватает — либо выплываешь, либо нет. Так вот, я из тех, кто уже «либо нет».
— Слушай, а ведь один человек как-то сказал мне, что никогда
не поздно начать снова. И я так сделал. Бросил все, чем жил. И начал снова.
Прошел «огонь и саксофоны». И вот я имею то, что хотел. Любимая работа и
любимая жена. И это сказал мне ты, Губин!
— Да. Но как это было давно. Слушай, я ли это был?
— Да, Губин, ты, дорогой. Теперь моя очередь спасать тебя.
Но уж не советом, а делом. Ну, а теперь читай письмо Крейцера.