Зимарь (Силецкий) - страница 4

Вернее, ощущал, наверное, всегда, и через это - знал, но вдруг забыл, посколь­ку чувство, обостренное, из подсознания, явилось вместе с радостью от наконец нагрянувшей зимы, а после эта радость понемногу испарилась, и чувство вместе с ней ушло.

Рядом с клеткой, в темноте, послышались шаги.

- Зимарь, ты спишь?

И память наконец-то возродилась!

Вот кого он безустанно ждал! Пускай не отдавая в том себе отчета.

Верил - в ожидании, и вера подменяла знание до самого последнего момента.

- Зимарь, почему ты такой?

- Какой? - спросил он очень тихо.

Что-то может случиться, показалось вдруг ему. Да, может, может - именно теперь!..

Но зачем? И почему - сейчас? Ведь он уже бежал от перемен - однажды.

- Ты - в клетке. И тебя называют - Зимарь. Тебя это не удивляет?

- Ничуть. Клетка - мой дом, я привык. А имя. Оно кормит меня.

- Оно посадило тебя в клетку! Да-да! Ну, скажи, почему тебя так зовут?

- Почему?.. - он склонил голову набок, силясь хоть что-нибудь различить во тьме. - Мне уже задавали подобный вопрос, и не раз.

- Ну, и что же?

- Наверное, у каждого свой сезон в году, своя пора в жизни, только и всего. Вот так я отвечаю всем, и это, вероятно, правда.Я - зимний человек. Со снегом и морозом я как бы возрождаюсь вновь и вновь.

- Но тогда всех надобно упрятать в клетки и показывать, как диковинных зве­рей!..

- А почему бы и нет? Если в конце концов начинаешь понимать, что клетка неплохо тебя прокормит. Ведь не клетка рождает имя, а наоборот.

- Ты, вероятно, очень одинок?

- Теперь - нет. Теперь.

- Хочешь, я открою клетку?

- А потом?

- Мы убежим. Я давно уже хотела встретиться с тобой, Зимарь.

- Ты, надо думать, тоже очень одинока - если так говоришь?

- Да.

- Но зачем я тебе?

- Каждому нужен в жизни свой поводырь. Уж так заведено. Мне нужен ты, Зимарь. Я это поняла, как только услыхала про тебя.

- Как тебя зовут? - спросил он.

- Летица.

Ночное молчание города обволакивало их, надежно заключая как бы в кокон, в котором, словно в материнской утробе, рождались доверие и чувство причаст­ности друг к другу - через молчание, холод и ночь, и кокон этот был крепок и велик, чтобы вместить обоих.

- Вот оно что. - сказал он удовлетворенно. - Летица. Теперь мне ясно.

- Я открою клетку? - спросила она.

- Будь добра.Лязгнул в тишине засов, и дверь на ржавых петлях тяжело отворилась.

Зимарь переступил порог.

- Ну вот и все, - сказал он. - Дай мне руку. Г осподи, да ты совсем закоченела! - Он скинул шубу и укутал ею девушку. - Теперь у меня вообще ничего нет, - со­общил он просто и без сожаленья.