Рядом с нами раздается чей-то кашель. Мы оба оборачиваемся и видим приехавших на телеге людей с плотницкими инструментами. Они с живейшим интересом наблюдают за нами, и я задаюсь вопросом, а давно ли они тут стоят.
— Мистер Бишоп, сэр, доброе утро! — кричит их главный. — Простите, что помешали, сэр, но с чего нам начать работу?
— Мэм. — Гарри кланяется мне и спускается с крыльца, чтобы показать строителям боковую стену дома.
Последнее, что я вижу — надеюсь, это и впрямь последнее, что касается Гарри Бишопа, — это как он собирает на лестнице монеты.
Я захожу в дом.
Я чувствую, что вот-вот расплачусь, и не хочу, чтобы он видел мои слезы. Если честно, наше знакомство было не очень приятным, но недавно я пришла к мысли, что мы прекрасно понимаем друг друга и неплохо ладим. Не говоря уже о том потрясающем, чудесном поцелуе. Он в любой момент мог пойти к лорду Шаду и рассказать ему, кто я такая, и сколько бы я ни угрожала, после такого вряд ли кто-то поверил бы мне.
Хуже того, я думала, что нравлюсь ему. То, что он хотел на мне жениться для того, чтобы продвинуться по службе, да еще из жалости ко мне, ранило меня до глубины души.
Мой саквояж стоит посреди холла — это все мое имущество, печальное зрелище. Я поднимаюсь наверх и стучусь в комнату к Амелии, но никто не отвечает, а когда я открываю дверь, я вижу, что комната пуста. Значит, она уже уехала. Меня здесь больше ничто не держит.
Ногой я задеваю что-то в тени кровати. Я наклоняюсь и поднимаю знакомую книжечку в кожаном переплете — это дневник Амелии. Я протираю обложку от пыли и открываю дневник.
От переживаний ее обычно аккуратный почерк стал неровным, а строчки так и разбегаются по странице.
Мне так плохо, что я, кажется вот-вот умру. Не знаю, почему так. Как говорит лорд Шад, я остаюсь членом семьи, и он сам — сын этого старого чудовища, но я всю жизнь слышала о человеке, который, как выяснилось теперь, является моим родным отцом, только дурное: как он сек собак и запугивал крестьян, а его жена умерла от разрыва сердца. Говорят, он продал душу дьяволу. Лорд Шад забрал меня от хозяйки, которая меня била, и спросил, хочу ли я жить у мистера, и миссис Прайс. Я решила, что он и есть мой папа. Мне было шесть лет отроду, и все люди делились для меня на детей вроде меня и взрослых. Я не имела ничего против того, чтобы быть внебрачной дочерью лорда Шада. Ну почему он не сказал мне раньше?
Это все ложь. Я лгала сама себе, но никто и не подумал открыть мне правду.
Подумать только, еще вчера вечером я мечтала о новых платьях, о Бате и о том, как чудесно мы с Джейн, моей новой подругой, проведем там время. Теперь все рухнуло.