– Идите, я сейчас.
Она еще раз окинула взглядом комнату, словно прощаясь с расставленными вдоль стен мягкими диванами и стульями. Мелькнула мысль, что там, в неизвестности, куда она уезжала, ничего этого уже не будет. И тогда Муравьевой вдруг стало смешно и одновременно стыдно. Она бросала детей, расставалась со всеми своими родными и близкими – и сожалела о том, что лишается привычных удобных вещей! «Так мне и надо, я все это заслужила», – сказала себе Александра и уже собралась идти вслед за всеми остальными в большую гостиную, как внезапно в распахнутую дверь комнаты заглянул дворецкий.
– К вам Пушкин, Александр Сергеевич! – объявил он о приходе нового, сильно опоздавшего в этот раз гостя.
Муравьева молча кивнула, и в комнату быстрым шагом вошел ее давний знакомый, которого она уже и не надеялась увидеть перед отъездом.
– Здравствуйте, Александра Григорьевна! – смуглый молодой человек с густыми черными кудрями порывисто поцеловал ей руку и тут же в своей обычной манере слегка отступил назад – чтобы не казаться слишком низким рядом со статной молодой дамой. Муравьева успела обратить внимание на длинные и острые ногти у него на руках и поджала губы, сдерживая улыбку: такое внимание к собственной внешности у мужчины всегда казалось ей весьма забавным.
– Добрый вечер, Александр Сергеевич, я думала, вы не сможете к нам прийти, – сказала она, приседая в реверансе.
– Виноват, слишком долго собирался, – опустил он голову, но затем снова посмотрел ей в глаза и, понизив голос, заговорил взволнованным доверительным тоном: – Александра Григорьевна, я опоздал, потому что дописывал… одно стихотворение. Могу ли я попросить вас?.. Пожалуйста, возьмите его с собой и, если там, на каторге, вы встретите Ивана Пущина, передайте ему!..
Молодой поэт достал из рукава два маленьких свернутых в трубку листа бумаги и протянул их Муравьевой.
– Я передам, обязательно, – пообещала она, с любопытством разглядывая крошечные трубочки. – Скажите, а мне… можно их прочитать? Или это только для Пущина?
– Прочитайте, конечно же! – с жаром закивал Пушкин. – Это для всех, кто отправился в Сибирь. И по приговору, и по собственной воле. И для вас тоже! Прочитайте, пожалуйста, вы будете первой, кто увидит эти стихи…
– Спасибо… – Александра медленно развернула один из маленьких бумажных свитков. Могла ли она когда-нибудь мечтать о том, что самый модный в столице поэт, чьи стихи и эпиграммы петербуржцы цитировали по всем светским салонам, доверит ей отвезти свои творения в один из самых дальних уголков страны? А о том, что она станет первым читателем его новых стихотворений?