К себе в дом Роман позвал шестерых. Молодые, здоровые, один к одному. Когда вошли в дом и разделись, Роман пригласил их к столу, приговаривая:
— Давай, Ксаша, давай что там у нас найдется добрым молодцам. Для них и последнего не жалко.
Когда на стол было поставлено все, чем богаты, Оксана спохватилась:
— А где Мишутка?
Старший, Ваня, пожал плечами:
— На улице был…
— Извините, ребята. Я мигом! — Поднимаясь из-за стола, Роман почувствовал, как по спине пробежал холодок: «Чего доброго, полез малец к лошадям».
Осмотрев конюшню, обежав двор и выглянув на улицу, Роман возвратился в дом. Теперь уже он спросил:
— Где же Мишутка?
— Кажись, кто-то здесь шевелится, — весело закричал один из красноармейцев, заглядывая под стол. — Точно! Вот он! — И подбросил смущенного мальчика до потолка.
— Какой прыткий! — бережно принимая от товарища Мишутку, похвалил другой красноармеец. — Заберем с собой, посадим на коня и будешь в разведку ходить. А пока во?… — Конник пошарил в нагрудном кармане, вытащил маленькую чайную ложку и протянул малышу: — Бери, каша слаще будет.
Миша, освоившись, доверчиво прижался к бойцу, звонко произнес:
— Спа-си-бо, дяденька! — и протянул руки к матери.
А Роман сказал растроганно:
— Теперь земля будет только нашей. Низкий вам поклон. Дай бог, чтобы побыстрее покончили со всеми мироедами.
Боец, который подарил Мишутке ложку, добавил:
— Трудиться на земле мне не довелось. Сызмальства — под землей. Был коногоном, подрос — взял в руки обушок. Углем насквозь пропитан. Однако ж кормит нас всех земля, которая теперь передана селянам. Но чтобы владеть ею вечно, оккупантов и беляков прогнать надо. А сделать это можем только мы. Тут бог не помощник.
Роман понял, что камушек — в его огород.
За полночь конники повалились на устланный соломой пол; кто подложил под голову седло, кто — котомку. Поданные Оксаной подушки убрали на лавку.
— Пух нам, хозяюшка, ни к чему. Размягчает душу, — отозвался бывший шахтер. — С победой вернемся к своим, тогда и на подушки, к жене.
— А у кого жены нету, Сергей Иванович? — спросил паренек, молчавший весь вечер.
— Будет, сынок. Еще какую красавицу встретишь. У тебя все впереди. Вот побьем гадов…
Роман, осторожно переступая через ноги спящих красноармейцев, направился к дверям. За ним пошла и Оксана. Она поняла, что эту ночь им придется переспать в летней кухне.
Растопив маленькую железную печку и застилая ряднушкой топчан, Роман повернулся к жене:
— Все думаю, Оксаша.
— О чем, Романушка?
— Как быть нам. Не уйду с красными — белые заставят в своих стрелять.