Ликующая толпа, наверное, своими воплями могла взбудоражить космическое пространство вокруг планеты. Вскинув руки, они кричали "Аллилуйя!", пуская обильные слезы. Сотни людей преклоняли колени, почтительно опускаясь перед сценой в позы молящихся. Зажмуривший глаза и высоко запрокинувший голову, так, что на месте носа оказался аккуратно выбритый подбородок, пастор молча купался в лучах обожания.
Огромная площадь, спроектированная в виде широкого восьмиконечного креста, простиралась в самом центре Меркури. Окруженная зданиями городского муниципалитета и важнейших расквартированных здесь организаций, она, по сути, служила двум целям: быть местом проведения проповедей Церкви Креста и являться плацем перед монументальным зданием "Croix Du Monde". Ослепительно белая штаб-квартира "хранителей слова Божьего", несмотря на свои скромные восемь этажей, затмевала любой небоскреб города, всякий особняк или архитектурное завихрение какого-нибудь эстетствующего строителя. Стройные белые стены словно отсверкивали на солнце, зеркальные окна казались кусочками неба, кем-то не слишком нормальным втиснутыми в тело штаб-квартиры. Ионические колонны и некое подобие террасы сообщали парадному входу немалый заряд неожиданной кокетливости, а вот широкие резные двери, напротив, настраивали на серьезный, и даже торжественный лад.
. Сейчас на ведущих к этим внушительным дверям ступенях самым хулиганским образом сидел человек и курил сигарету. Такое поведение в паре метров от сердца и души всего христианского мира было бы недопустимым, не являйся куривший одним из тех, кто работу этого сердца обеспечивал. На лацкане его иссиня-черного пиджака был закреплен знак "CDM": крест на фоне земного шара. Только те, кто имел доступ в штаб-квартиру, могли носить такое обозначение. Потому-то сейчас этот толстый незнакомец спокойно затягивался, зная, что ничего ему за подобные вольности не будет. В отличие от простых добрых христиан, сотрудники "CDM" трепета перед своим рабочим местом не испытывали и могли хоть мочиться на его стены. Правда, смельчаков, дерзнувших совершить подобное, не находилось, ибо сей акт крайне не понравился бы человеку, занимавшему в здании самое главное кресло. А это уже не то, что на ступенях посидеть...
Толстяк сквозь стекла солнечных очков разглядывал собравшуюся в сотне метров толпу, неестественно прямую спину проповедника, и улыбался. Улыбался саркастически и снисходительно.
- Чего лыбишься, Ватанабель?! - раздалось из-за спины. Узнав голос, толстяк медленно затушил сигарету о подошву ботинка, убрал окурок в пачку и поднялся. Развернувшись, он увидел говорившего.