Так.
С рюкзачком на плече выхожу на озеро. Наклоняюсь, рассматриваю лед.
Толщина двадцать-тридцать миллиметров. По-моему, неплохо.
Бреду обратно к машине, достаю из рюкзачка перчатки и маску, надеваю.
Нажимаю на кнопку — багажник со щелчком открывается.
Он дико таращит глаза, нагое тело облеплено грязью, машинным маслом и чешуйками краски. Ну прямо полотно работы того художника-абстракциониста, Поллока. На коленях синяки — пытался повернуть рычаг аварийного открывания дверцы.
Дышит с трудом. Вижу, клейкая лента почти закрывает ему ноздри. Ошибка вышла, мог и задохнуться.
Рывком сдираю ленту, освобождаю ему рот.
— Урод! — говорит он и плюет в меня.
Не лучше ли поберечь силы, compañero?
Поднимаю его ноги на край багажника, тяну за руку, вываливаю на берег. Кладу лицом в снег, ножом разрезаю клейкую ленту на лодыжках. Отступив на шаг назад, достаю из кармана куртки «смит-вессон». Голый человек поднимается на ноги, но сделать ничего не может: руки по-прежнему сцеплены браслетами за спиной.
Трясу перед ним пистолетом, хочу убедиться, что он видит оружие.
— И что теперь? — говорит он.
Указываю на озеро.
— Замерзаю. Дай одеться. Замерзну до смерти.
Прижимаю дуло девятимиллиметрового калибра к покрытому синяками животу. Пистолет[1] и маска всякого приведут в ужас. Чтобы против них устоять, надо быть парнем покруче.
— Ладно, — говорит он.
Разворачиваю его и слегка подталкиваю в сторону озера. Он что-то бормочет, качает головой, но повинуется, идет по насту.
Тело у него бледное, кожа на морозе отливает голубизной. Крупный: за метр девяносто, больше ста килограммов, ни грамма жира. В футбольной команде колледжа играл в защите и с тех пор сохранил форму. Восемь километров в день на бегущей дорожке, каждую среду тренировки по регби с «Джентльменами Аспена».
Что-то он бурчит на ходу, но, выйдя на лед, в нерешительности останавливается.
Снег рыхлый, но лед сухой, ровный, подошвы к нему пристают. Босые ноги должен обжигать.
— Чего тебе от меня надо?
Впервые хочу заговорить, но не могу вымолвить ни слова. Еще рано. Рано.
Делаю ему знак идти дальше.
— Туда?
Киваю и навожу на него пистолет.
— Твою мать! — цедит он, но все-таки идет.
Уже совсем светло.
Солнце взошло над равнинами. Месяц — как заживающий шрам.
Прекрасный пейзаж: замерзшее озеро, деревья в кристаллах инея, домики для уток на берегу.
— А-а! — вырывается у него.
В лощинах по берегам лежит туман. Подошвы примерзают ко льду, он останавливается. Я подталкиваю. Его спина напрягается от моего толчка, но с места он не двигается.
Тыкаю в спину пистолетом.