— Гиксос умирает с оружием в руках! — возвысил голос Хамуди.
— Повинуюсь, господин.
Верховный правитель гиксосов удалился в покои, где нашла себе убежище и госпожа Аберия, которую все в крепости ненавидели. Ночью она теперь удовлетворяла капризы Хамуди.
— Готовь наш отъезд Аберия.
— Куда мы отправляемся?
— В Керму. Ата окажет мне достойный прием, он мой данник и помощь мне — его обязанность.
— Вы же не любите чернокожих, господин!
— Вот увидишь, они покажут себя настоящими воинами! Они не то, что это жалкое отребье, которое посмело проиграть войну! Египтяне совершат роковую ошибку, если поверят, будто они меня победили. До ливийских берегов мы доберемся на корабле, а дальше пойдем караванной тропой по пустыне. Набери самых верных людей, возьми с собой как можно больше золота и опиума.
— Когда мы уезжаем?
— Послезавтра на рассвете.
— Как только корабль будет готов, я выполню еще одну небольшую обязанность — покончу собственными руками с тюрьмой в Шарухене. — И Аберия сладострастно облизнулась.
Обычно пытки завершались к исходу дня, как раз к скудному ужину заключенных. Поэтому Голенастого несказанно удивило, что госпожа Аберия со своими подручными появилась в сумерках. Какую новую муку она им приготовила?
— Иди-ка сюда! — позвала она однорукого ливийца.
Узники с ужасом уставились на мучительницу, хозяйку этого ада.
— Через несколько часов, — объявила она, — египтяне войдут в Шарухен и в эту тюрьму. Я не могу позволить, чтобы они увидели здешний беспорядок, бросающий тень на мое доброе имя. Безобразие этой тюрьмы — вы! Вы и ваша лень! Мой долг вас уничтожить.
Госпожа Аберия обвила рукой шею молоденького ратника, сжала и хрустнула позвоночником.
Другой ливиец кинулся к воротам, стражники бросились за ним.
Голенастый выкопал клеймо, которое спрятал в углу двора, а тем временем стражники распластали на земле пойманного ливийца.
Аберия наступила ногой на голову лежащего лицом вниз человека и ожидала, пока тот задохнется.
Едва передвигая ноги, Голенастый приблизился к мучительнице.
— Прикажете закопать?
Аберии пришла в голову новая забава, и она засмеялась.
— Выкопай мне яму побольше! Быстро!
Сгорбленный, изнуренный Голенастый стоял возле могучей Аберии, которая могла одним ударом кулака уничтожить его. Кому из стражников пришло бы в голову, что этот мозгляк способен на возмущение? Он на это и рассчитывал.
— Это тебе за моих коров, — сказал он и ударил со всей силой бронзовым клеймом Аберию в правый глаз.
Аберия завопила от боли, широко раскрыв рот. Воспользовавшись этим, Голенастый вогнал клеймо так глубоко, что оно вышло из затылка. Стражники на миг растерялись, но через секунду уже бросились с мечами к Голенастому. Но тут узники-гиксосы, почувствовав, что настал единственный и неповторимый миг, набросились на стражу.