А Тони продолжал смотреть мне в глаза. Наверное, он прочитал мои мысли, угадал, что происходит у меня в душе, потому что внезапная тень набежала на лицо и он отвел взгляд.
— Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Но я готов сделать все возможное, лишь бы наши отношения наладились. Не сразу, но со временем ты, надеюсь, начнешь видеть во мне не только отчима. Ведь я хочу быть тебе другом.
Ответить я не успела, так как в дверь постучали. Это миссис Уолкер принесла платье, туфли, белье, которые мне предстояло надеть на репетицию. Я услышала разносящийся по всему дому мамин голос. Она шла в свои комнаты и направо-налево раздавала поручения.
— Да, положите одежду, — с легким раздражением сказал Тони, а потом снова обратился ко мне: — Нас прервали. Но мы еще поболтаем. У нас будет и время, и возможности для тесного общения. Если, конечно, ты пожелаешь, — добавил он. И вышел.
— Прелесть что за комната! — воскликнула миссис Уолкер, раскладывая в спальне мой наряд. — Счастливая ты девочка, если тебе предоставили такие апартаменты.
— Благодарю, миссис Уолкер, но наш дом в Бостоне ничуть не хуже, — довольно резко ответила я.
Она заметила выражение моего лица и благоразумно предпочла удалиться.
Я осталась одна. Кругом был новый мир, новый дом, где мне предстояло жить, мечтать, надеяться, плакать, скучать, взрослеть и где, если повезет, мне еще удастся стать счастливой. Эти стены вызывали противоречивые чувства. Одновременно они были и друзьями, и врагами.
Мой родной, любимый папа никогда не войдет в эти двери, чтобы пожелать спокойной ночи и поздороваться после долгого рабочего дня. Хорошо, что он не видит этих апартаментов, иначе бы опечалился, подумав, что я отказалась от него ради роскоши и богатства. Но нет! Никогда я не забуду тебя, папочка, рыдало сердце. Все столы я украшу папиными фотографиями — вот папа на судне, вот я у него на коленях, вот мы с мамой сидим, а он стоит у нас за спиной. На обороте этой карточки еще пятилетней малышкой я вывела корявые слова: «Папа, мама и я». Все полки я заставлю картинками из «прошлой жизни» — и тогда неотразимый Тони Таттертон поймет, что у него нет ни единого шанса…
Безо всякого энтузиазма я начала переодеваться: натянула нижние юбки, бюстгальтер без бретелек, чулки и в конце — платье. На талии оно сидело как влитое, но лиф все время падал, стоило мне попытаться застегнуть молнию. Похоже, одной с такой застежкой не справиться, подумала я, сунула ноги в туфли и направилась в мамину комнату… но на пороге спальни натолкнулась на Тони. Он все еще был без смокинга.