– Вот она! Здесь
эта стерва! – закричал репортер, первым увидевший уткнувшуюся в руль Веру.
Если бы не
подоспевшая вовремя милиция, Веру растерзали пылавшие гневом журналисты и
прибежавшие следом за ними работники только что открытого детского кафе.
– Ах ты…
Они не жалели слов,
клеймя Веру, готовые на самосуд, жаждавшие расправы с ней тут же, немедленно,
не дожидаясь расследования. Всем и так было ясно, кто совершил дерзкий наезд на
детей и бесстрашную воспитательницу.
– Да это же дочка
Смагина! – узнала Веру одна из молодых журналисток, державших микрофон. –
Камеру сюда, камеру! Быстро! Снимайте эту мразь, пусть все увидят и узнают,
кого воспитал этот папаша. Еще в мэры собрался!
Возмущение
собравшихся взорвалось еще больше. Кто-то из толпы со всей силы ударил Веру по
затылку, отчего та снова уткнулась в руль и застонала.
– Нет, гадюка,
смотри, что ты наделала! Сюда свои глазки, сюда!
Та же рука схватила
ее за волосы и выволокла из машины, пытаясь поставить на ноги. Но Вера лишь
испуганно таращила на всех мутные глаза, ничего не соображая, закрывая лицо от
мигающих со всех сторон фотовспышек.
– Папу… мне…
позвоните… пожа…
Она пыталась что-то
сказать, попросить, но была совершенно бессильна совладать с собой. А рядом, с
противоположной стороны, корчился Фил, изображая страшные страдания и
физические муки, хватаясь то за живот, то за голову, то за руки.
– Это все она! –
кричал он, обращая на себя внимание репортеров. – Я ее предупреждал, но она
села за руль. Ей хотелось еще большего кайфа. Это она! Она убийца!
– Да она и так под
хорошим кайфом! – крикнул журналист, пытавшийся записать на камеру бессвязное
бормотание Веры. – От нее же никакого спиртного запаха, а сама в стельку. Это
наркотик! Наркоманка она! Дочка будущего мэра – наркоманка! Позор Смагину!
Позор на весь белый свет! Позор! Смагин, ты не мэр! Ты – дерьмо! Отец убийцы!
Следственная группа
начала работу, врачи прямо на месте оказывали помощь пострадавшим, Веру же
посадили в милицейскую машину, ограждая от жажды расправы, распалявшейся все
сильнее с каждой минутой. Ее готовы были избить, разорвать на части, растоптать,
раздавить той же машиной, на которой она, как полагали, совершила наезд на
детишек. С журналистов, оказавшихся на месте трагедии первыми, брали свидетельские
показания, а те, в свою очередь, охотно давали их, не скупясь на эмоции. Про
бомжа, который валялся неподалеку на лавочке, никто и не вспомнил. Что мог
рассказать дрыхнущий пьяница с сумкой распитых и разбитых бутылок? Свидетелей и
без него хватало.