И в этой пустоте многие сами терялись.
В дверь постучали. Священник отошел от окна и открыл дверь. Перед ним стоял Джон Кортиген, мирской администратор общины. Олицетворение всего самого хорошего, что только может отличать человека. Лишь Господу известно, сколько доброты требуется каждый день на такой должности, как у него.
Джон занимался всеми хозяйственными делами общины, управлять которой вроде бы не так уж трудно, но, с другой стороны, по ряду причин весьма непросто. Он служил организатором, администратором, поверенным и выполнял еще с десяток всевозможных обязанностей, но самое главное и далеко не последнее — оказался отличным управляющим.
Когда он согласился заниматься общиной в обмен на небольшой и не всегда вовремя выплачиваемый оклад, преподобный Маккин поначалу не поверил, а потом необычайно обрадовался, словно получил неожиданный подарок. Он не ошибся в своем суждении о Джоне и никогда не сожалел о своем выборе.
— Ребята готовы, Майкл.
— Очень хорошо. Идем.
Сняв с вешалки куртку, он вышел из комнаты и прикрыл дверь. Он не запер ее на ключ. В «Радости» не существовало ни задвижек, ни замков. Он всегда старался, чтобы ребята понимали — здесь они не в заточении, здесь каждый сам волен решать, что делать и как поступать. Каждый мог в любую минуту покинуть общину, если считал это необходимым. Многие из них пришли в «Радость» именно потому, что в других местах чувствовали себя заключенными.
Отец Маккин понимал, что борьба с наркотиком — дело долгое и трудное. Он знал, что каждый из ребят борется с физической потребностью, которая может обернуться недомоганием, и в то же время старается преодолеть все, что и в нем самом и вокруг подтолкнуло его к худшей разновидности мрака, куда можно угодить даже при свете дня. При этом каждый прекрасно понимал, что физическое страдание можно прекратить и уйти от всех остальных проблем, достаточно лишь принять таблетку, вдохнуть белой пыли или воткнуть иглу в вену.
Иногда, к сожалению, кто-нибудь не выдерживал. Порой утром, проснувшись, они обнаруживали рядом пустую кровать, иными словами — поражение, которое трудно принять и пережить.
В такой момент ребята только теснее сплачивались вокруг отца Маккина. И подобное проявление чувства и уважения придавало смысл всему, что он делал, а также силы продолжать — с глубоким огорчением и некоторым дополнительным опытом.
Пока они спускались по лестнице, Джон не мог не заговорить о том, что произошло вчера вечером на Манхэттене. Наверное, во всем мире только об этом и говорили теперь.
— Смотрел новости?